Времена не выбирают

Выпивку она терпеть не могла, причём не только из-за своих профессиональных обязанностей — разведка должна быть с ясной головой в любое время дня и ночи, в режиме 24/7. Особенно ей не нравились последствия, которые наступали поутру после обильного напитками застолья.

Пётр Алексеевич явно пребывал в состоянии похмельного синдрома. Да, он почти не пьянел, даже когда пил как не в себя. Но слабая чувствительность к алкоголю не отменяет вульгарного бодуна, который преследует его так же, как и прочих смертных. Впрочем, это не помешало ему с утра пораньше вытащить младших Черкасовых на приватную беседу. Те явились в тщательно вычищенных преображенских мундирах.

К слову, он был не один: в кабинете присутствовал гвардейский сержант, судя по головному убору, зажатому под локтем — бомбардирской роты. А судя по его заинтересованному взгляду, он в курсе если не обо всём, то о многом; как минимум, о технических предложениях.

— Вольно, господа, — сказал государь, отпив из стаканчика что-то резко пахнущее. — Праздник праздником, а дело делом. Сержант бомбардирской роты Корчмин — знатный устроитель фейерверков, однако не только ими славен. Показал ему ваши чертежи. Говорит, непросто будет сии станки да пушки изготовить, но возможно.

— Точно так, твоё величество, — ответил бомбардир. — Станки изрядные, да где такие свёрла взять, чтобы не полый ствол после литья рассверливать, а цельную отливку. Сила для такого сверления потребуется большая, хотя бы водяное колесо.

— Надо будет — всё найдём, — Пётр Алексеевич медленно, но верно оживал. — Раз есть проект, значит, люди посчитали. Сколько времени тебе надобно?

— Пушки невеликие, однако хитро измыслены. Ежели за дело сразу после Крещения взяться, то к лету, думаю, первый образец смогу представить.

— Я тебе помощника дам, — сказал государь и перевёл взгляд на Евгения. — Проводи, поручик, Василия к своему Орешкину. Они из одного теста сделаны, быстро договорятся… А ты, сержант, останься, переговорить надобно.

«Штирлиц, а вас я попрошу остаться», — не без иронии подумала Катя. Разговор после вчерашнего напрашивался сам собой, но лишних ушей быть не должно. Кстати, Женя понял, что при Василии лучше не упоминать о будущем, по крайней мере, пока. А её ждали расспросы, и хорошо, если не с пристрастием…

— Садись и рассказывай, — Пётр указал ей на стул, стоявший напротив. — Что посол?

— Думаю, скоро попробует выйти на контакт, — ответила Катя. — Причём, не он один. Интерес проявлен, буду ждать.

— Что им говорить, сама знаешь. Денег посулят — поломайся, стряси с них побольше и возьми, а сама ко мне с докладом, чего от тебя за то хотят… Ладно. Ты ещё полвечера рядом с Алёшкой моим сидела. О чём говорили?

— О разном. Пыталась понять, что из него уже получилось и что может получиться.

— На что тебе этот дурак?

— Он далеко не дурак, тут ты ошибаешься. Парень умный, знания усваивает и общается легко, не ленив. Но есть три жирных минуса, которые эти его достоинства перечёркивают. Во-первых, он …скажем помягче, крайне нерешителен. Во-вторых, обладает ничем не обоснованным чувством собственного величия. И в-третьих, не имеет своего мнения и совершенно не разбирается в людях. Я с ним поболтала о том, о сём, и он уже через полчаса говорил моими словами, выдавая их за собственные размышления. Им будет вертеть любой проходимец. Уже вертят, насколько я вижу, по его отношению к тебе. Суди сам, насколько это хорошо или плохо.

— И ведь не боишься говорить такое о царевиче, — в голосе Петра зазвучали грозные нотки.

— Кто ещё решится сказать тебе всю правду?

— То-то и оно, что больше никто, — фыркнул государь, снова отпив из стаканчика. — Оттого и тошно. Даже твой братец, и то язык прикусывает иной раз. Ты — другое дело… За то иногда придушить тебя готов.

— Ну, извини, проблему ты создал себе сам, — Катя говорила как обычно — своим «фирменным» невозмутимым голосом. — Иногда лучше выслушать горькую правду и принять её во внимание. Да, я знаю, что рискую. Ты у нас известный любитель головы с плеч снимать. Но если слушать только то, что приятно…

— Ясно, что тогда будет, — согласился Пётр. — Может, потому до сей поры тебя и не прибил — иные никогда не решатся сказать то, что говоришь ты… Бог с ней, с горькой правдой. Тебя я выслушал, теперь слушай меня. Полагаю, караулы у Карлуса усилить надобно. Покуда он жив, сие означает мир. Едва его удавят, а охотников сотворить такое ныне прибавится, миру не бывать. Мы к настоящей войне будем готовы хорошо если через два года. Потому поберечь бы сего …царя Македонского. Кому довериться, ежели не вам, и особливо тебе?

«Гад ползучий…»

— Я поняла, — обречённо вздохнула Катя. — Это такая изощрённая месть с твоей стороны.

— А ты думала, что сможешь дерзкие слова безнаказанно говорить? — Пётр допил содержимое стаканчика одним глотком и скривился: кислое. — Нет уж. Впряглась — так вези.

— Куда ж я денусь…

Интермедия