Время «Ч»

— Дети мои… Шестьдесят рек вытекают из горных ущелий, но только Амударья и Сырдарья пробиваются к морю, остальные — теряются в песках… Где кончается вода, там кончается жизнь — это знает каждый узбек. Здесь у нас воды много, но была своя беда. Разольется весной Амударья, напитает в пойме болота, а потом снова уйдет в свое русло. В болотах этих комаров плодилось видимо-невидимо. Все жители нашего кишлака страдали от них, почти каждый болел малярией… Помню, зимой 1924 года пришла к нам страшная весть, что умер Владимир Ильич Ленин — наш большой учитель, который всему народу, всем дехканам свободу дал и верный путь указал. Стали мы думать, как увековечить память великого человека. Кто-то сказал: слышал, мол, в больших городах памятники ставят. И решили мы собрать деньги и тоже поставить памятник в нашем кишлаке. Снарядили караван на базар. Продали дыни, урюк, ковры… Много денег наторговали. А как памятник сделать — не знаем. Тогда пошли к начальнику заставы. Выслушал он нас и говорит: «Товарищи, вы хотели поставить памятник Ленину — спасибо вам! Но гляжу я на вас: лица желтые, больных много… И подумал: Ленин зачем революцию делал? Чтобы всем хорошо жилось, чтобы все люди счастливыми и здоровыми были, а у нас пока многие болеют малярией. Может, мы отметим день памяти Ленина по-своему? Уничтожим малярийные болота, и наше здоровье будет памятником вождю. Мне кажется, что Ленин одобрил бы это…»

Сначала стояла тишина. Потом один улыбнулся, другой покачал головой, третий сказал: «А что? Ведь верно…»

И вскоре пришел к нам в кишлак обоз с керосином. Мы вместе с пограничниками залили им все болота и подожгли их. Так был уничтожен в наших краях рассадник малярии…

Дедушка Акмал немного помолчал, вглядываясь в наши лица, а потом чуть дрогнувшим от волнения голосом сказал:

— Я вот что предлагаю, уртаклар-товарищи! Давайте мы сегодня начнем осваивать солончак, на котором стоит ваша застава. Я думаю, пришла пора… Пусть каждый в свободное время поработает, и наши колхозники вам помогут. Этим мы почтим память Ленина…

Много лет прошло с той поры. Я закончил училище, стал офицером. Недавно по делам службы мне снова пришлось побывать на берегах Амударьи. С волнением подъезжал я к «своей» заставе. Не узнать ее теперь: зеленые стройные тополя стоят, как часовые, а рядом — большое подсобное хозяйство, растут овощи, фрукты, виноград.

После обеда начальник заставы, молоденький старший лейтенант, угощал нас дыней. Она была сочной, душистой и прямо таяла во рту.

— Это наша гордость, — пояснил старший лейтенант, — особый сорт. Мы называем его «акмал»…

Добрая собачка

Когда я служил первый год и только начал работать с молоденьким кобельком по кличке Гром, приехал к нам на заставу корреспондент из областной газеты. Парень он был крепкий, заводной, в армии, по всей видимости, не служил, и все ему казалось в диковинку, все хотелось своими руками пощупать.

Ну, сводили мы его на стрельбище, дали пострелять боевыми патронами. В мишень он, конечно, не попал, но удовольствие получил огромное: уж больно ему нравилось, как после его выстрелов пыль над землей клубилась.

Потом залез он на наблюдательную вышку, посидел на ней часа два и все сокрушался, что такую красоту фотографировать нельзя.

Затем сводили мы его к самой границе — показали настоящий пограничный столб. А когда он увидел нашу контрольно-следовую полосу, тут уж удивлению корреспондента не было предела.

— Как же так? — говорит. — Земля хорошая, добротно вспахана, а сорняки на ней не растут? Может, вы в нее гербициды вносите?

— Нет, — отвечаем, — у нас свой метод…

— Откройте, — просит корреспондент, — пожалуйста, ваш метод. Я про него в газете напишу. Вам работники сельского хозяйства памятник поставят!

— Никак нет, не можем… Это — военная тайна.

Журналист сразу присмирел и даже немного обиделся. А мы усмехаемся и ладони за спину прячем, чтобы он мозоли не заметил, которые мы на этой «грядке» заработали.

Вернулись на заставу, и тут корреспондент наконец увидел вольер с моим питомцем. Смотрю — глаза у него опять заблестели.

— Ох, — восклицает, — какая собачка! Волкодав!

А меня черт за язык дернул:

— Ясное дело! — говорю. — Чемпион округа! Самого здоровенного детину с ног валит!

— Вот здорово! — обрадовался журналист. — Товарищ рядовой, у вас же есть специальный костюм — пусть ваш пес попробует меня с ног свалить!

— Зачем вам это нужно? — насторожился я. — Собака матерая. С ней шутки плохи!

— Понимаете, — взмолился он, — я сейчас пишу приключенческую повесть. Мне очень нужно испытать чувства нарушителя, когда на него вот такой волкодав нападает…

Неудобно мне было на попятную идти.

— Ну что ж, — говорю, — давайте!

А сам думаю: авось как-нибудь Гром его свалит. Мы с ним задержание только что проходили.

Напялил я на корреспондента ватный костюм. Посмотрел он, как собака по вольеру бегает, хвостом помахивает, и говорит:

— Принесите мне еще пару подушек. Я их на шею положу, чтобы не прокусил…

Укрепили мы его подушками.

— А ноги как же? — спрашивает журналист.

— Да за ноги он кусать не будет — не приучен.