Время и боги. Дочь короля Эльфландии

В том году в моду вошли изумруды. Человек по фамилии Грин только что переплыл Ла-Манш на велосипеде. Ювелиры объявили, что зеленого цвета камень особенно подойдет к случаю, и порекомендовали изумруды.

Некий ростовщик из Чипсайда, которого только что возвели в пэры, загодя поделил свои доходы на три равные доли: одна предназначалась на покупку титула, загородного поместья, парка и двенадцати тысяч совершенно необходимых фазанов, вторая – на поддержание положения в обществе, третью же он поместил в заграничные банки, отчасти чтобы обвести вокруг пальца местных налогосборщиков, отчасти потому, что полагал, будто пэрство – штука недолговечная и в любой момент ему, чего доброго, придется начинать жизнь заново в каком-нибудь другом месте. В статью «поддержание положения в обществе» новоиспеченный пэр включил драгоценности для супруги: вот так случилось, что лорд Кастлнорман разместил заказ на несколько достойных изумрудов стоимостью в сто тысяч фунтов в фирме «Гровенор и Кэмпбелл», у этих двух известных ювелиров с Бонд-стрит.

Но на складе изумруды остались в большинстве своем мелкие и засаленные, и Нипи Танг, не пробыв в Лондоне и недели, вынужден был снова отправиться в путь. Я вкратце изложу его план. Немногие о нем знали, ибо там, где бизнес построен на вымогательстве, чем меньше у вас кредиторов, тем лучше (что, разумеется, в различной степени применимо к любым обстоятельствам).

На берегу неблагонадежных морей, что зовутся Ширура Шан, растет только одно дерево, – именно в его ветвях и нигде более вьет по необходимости гнездо Птица с Недобрым Глазом. Нипи Танг владел следующими воистину достоверными сведениями: ежели птичка улетит в Волшебную страну до того, как из трех отложенных ею яиц вылупятся птенцы, то все три яйца непременно превратятся в изумруды; но ежели птенцы успеют-таки вылупиться, дело добром не кончится.

Когда Танг помянул о пресловутых яйцах господам Гровенору и Кэмпбеллу, те воскликнули: «Самое то!»; многословием эти достойные люди не отличались – на английском языке, конечно, ибо язык сей не был для них родным.

Там высилось одинокое, сучковатое, роняющее листья дерево