Время и случай

Возникает, конечно, вопрос, почему эти записки не подписывались. В них было предсказано многое, что случилось затём в 1989 году, вплоть до прогноза, что центром кристаллизации оппозиционных сил станет, скорее всего, евангелическая церковь, а столь прочные на первый взгляд партийные и армейско-госбезопасные структуры на самом деле подвергнутся процессу быстрой эрозии. Но, подписав такую записку, тот же Громыко или Андропов должны были бы дать и ответ на вопрос: что же делать? А ответа на этот вопрос не было. Потребовать от ГДР свернуть связи с ФРГ? Но Советский Союз не смог бы возместить неизбежно возникавшие в этом случае потери, которые привели бы к снижению жизненного уровня населения ГДР. Отправить в отставку Хонеккера? Но с каждым проходившим месяцем это становилось все менее реальным, так как политбюро ЦК СЕПГ наполнялось преданными ему людьми. К тому же подобные методы действий давно нами не практиковались, да и склонить к ним все более немощного Брежнева вряд ли было бы возможно.

Кроме того, сама замена Хонеккера в реальном положении дел вряд ли бы что-либо изменила. Его преемнику пришлось бы столкнуться с такими же проблемами и взять на себя ответственность за непопулярный призыв к гражданам ГДР потуже затянуть пояса. Желающих выступить в этой роли найти было бы трудно. Надежда побудить самого Хонеккера начать корректировку своей политики, покаяться в своих ошибках и сойти со сцены, уступив место новому лидеру, была практически равна нулю. Он твердо полагал, что центр творческого марксизма перемещается из Москвы в Берлин, так как ГДР являлась наиболее благополучной в экономическом отношении из всех социалистических стран. Лозунг «Учиться у Советского Союза, значит учиться побеждать» давно никем всерьез не воспринимался и стал предметом ехидных замечаний в среде функционеров СЕПГ. Учиться у Советского Союза было нечему — ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве, ни в идеологии. СССР был нужен ГДР как источник сырья и энергоносителей, а также как военный гарант на случай непредвиденных обстоятельств. В остальном она действовала по принципу: мы сами с усами.

Оставалось только одно — словесная воспитательная работа. Заниматься ею наши лидеры не хотели, понимая, что дело это пустое, а их личные отношения с Хонеккером от этого только усложняются. К каждому приезду Хонеккера, правда, готовились материалы, в которых содержалась более или менее обстоятельная критика его очередных изобретений в отношениях с ФРГ. Но эти материалы, как правило, не реализовывались. Исключение имело место лишь один раз. Каким-то образом наш весьма острый материал проскочил мимо «сита» Международного отдела ЦК КПСС и помощников Генерального секретаря и попал прямо в руки уже тяжело больного К. У. Черненко. Он ничтоже сумняшеся выложил его без купюр оторопевшему от неожиданности Э. Хонеккеру. Но тот быстро пришел в себя, кажется, заверил Черненко, что в ГДР все в порядке, а информацию ему дали не совсем объективную. Заодно рассказал об успехах ГДР на всех направлениях. На этом дело и кончилось.

В начале августа 1989 года, находясь в отпуске в Монголии, я был приглашен выступить перед руководящими работниками монгольского МИД. Кто-то из участников встречи вдруг спросил меня, не считаю ли я реальной опасность, что ФРГ присоединит к себе ГДР. Я ответил тогда, что опасности активных действий ФРГ по захвату ГДР нет. Опасность существованию ГДР исходит из самой ГДР. Если в силу тех или иных причин ГДР взорвется изнутри, она вполне может стать добычей ФРГ. Даже если для Бонна этот взрыв и окажется неожиданным, логика развития событий не оставит Колю иного выбора, как предпринять попытку воссоединения.

Правда, тогда я думал, что правительство ФРГ будет скорее тормозить, чем ускорять развитие событий, опасаясь вмешательства нашей армии и неизбежных последствий такого вмешательства в том числе и для продолжения многообещающего курса М. С. Горбачева в международных делах. Так, собственно, оно и было в первые недели объединительного процесса, пока в Бонне не убедились, что никакого силового вмешательства со стороны СССР не будет. Почва же для того, что произошло затем, была хорошо вспахана и обильно унавожена за годы, прошедшие после майского пленума ЦК СЕПГ 1971 года.

Часть III. У ДИПЛОМАТИИ СУРОВОЕ ЛИЦО

Разоружение: венское начало