Время и случай

Нитце всерьез разобиделся. Он очень настойчиво стал пояснять, что нам все равно от такой ситуации не уйти. Конечно, она неприятна. Но перевести свои межконтинентальные ракеты, нацеленные на США, на режим автоматического пуска даже в случае появления в Европе «Першинг-2» мы все равно не решимся. Такое решение было бы страшнее для нас сотен «першингов». Значит, нам остается совершенствовать систему противоракетной обороны Москвы, а с остальным смириться. Кстати, противоракетная оборона с использованием ядерных зарядов не столь уж опасна. Важно только, чтобы при взрыве ядерный шар не коснулся поверхности земли. И радиоактивное заражение будет минимальным. Все наши страхи проистекают, мол, из отсутствия у нас опыта применения ядерного оружия по реальным целям. А у них он есть. Он сам все досконально изучал в Хиросиме и Нагасаки и советует не очень доверять тем «сказкам», которые рассказывают японские и всякие другие ученые. Все это сильные преувеличения.

Тем не менее я продолжал корить Нитце, повторяя, что они просто не хотят говорить по-серьезному. В их позиции есть множество балласта, сбросить который для них ничего бы не стоило. Возможные конструктивные шаги им подсказывают даже собственные политики, например тот же Уорнке. Он-то в этих делах не дилетант. А сколько раз после «лесной прогулки» я говорил ему о возможности условиться о равных сокращениях с обеих сторон. Немножко пошевелить мозгами, и вопрос об Англии и Франции тоже можно как-то решить. Он сам говорил об этом. То же самое касается и авианосной авиации, если ее не хотят сокращать, по крайней мере можно сделать так, чтобы ее не наращивать в европейских водах.

Нитце внимательно слушал. Затем он спросил, правильно ли он понимает, что при равном сокращении по боеголовкам с обеих сторон у нас осталось бы примерно 120 ракет СС-20 в Европе. Я ответил, что сосчитать сколько было бы не трудно. Важен принцип.

2 ноября я обедал с Нитце опять в «La Reserve». Теперь он по своей инициативе затеял разговор о равных сокращениях по боеголовкам с обеих сторон. Он-де много думал. Если им не размещать 572 боеголовки, а нам сократить 572 боеголовки в Европе, то у СССР в Европе останется 122–127 пусковых установок СС-20. Если это так, то что дальше? Ведь будет рост числа английских и французских боеголовок, и мы, наверное, тогда потребуем увеличить количество своих СС-20.

Я напомнил, как он весной этого года при беседе в парке около своего дома говорил, что за Англию и Францию они могли бы дать нам компенсацию, но потом, в рамках переговоров по ОСВ. Он тогда подбивал меня внести такой вариант и брался «продать» его в Вашингтоне. Может быть, еще раз об этом подумать вместе?

3 ноября в нашем представительстве был прием. Я стоял долго с Нитце и под конец спросил его, что мне отвечать Москве, если она поинтересуется, как понимать его рассуждения про 122–127 ракет СС-20 в Европе.

Он живо среагировал. Сказал, что писал про этот вариант в Вашингтон два раза. Ответа не получил. Это значит, что такое предложение не примут. Лично он видит много преимуществ в таком решении. Англия и Франция никак бы не упоминались, США и СССР предприняли бы равные сокращения по 572 боеголовки, это очень важно для прохождения в сенате, вопрос об авиации можно развязать на нашей основе, то есть оставив им и нам по 300–400 самолетов. Но в Вашингтоне обязательно хотят развернуть в Европе хоть какое-то количество новых ракет. Он (Нитце) полагает, что это глупо. Военного эффекта практически не будет никакого, а издержки — и финансовые, и политические — большие. В общем, мы подходим к концу переговоров. Он сожалеет, что договоренность сейчас состояться не сможет.

После этого ко мне подходил его помощник Кляйн, который повторил, что Нитце исчерпал все возможности, в Вашингтоне на него уже сердятся, договоренности в этих условиях не будет. Но он навсегда сохранит добрые воспоминания о нашем сотрудничестве, рассчитывает, что мы расстаемся с чувством взаимного уважения и т. д.

После этого я, разумеется, отписал в Москву, что вариант 572:572 не проходит. Надо готовиться к уходу с переговоров.

К своему великому удивлению, почти десять дней спустя, поздно вечером 12 ноября, я получил указание сообщить Нитце, что доложил о варианте 572:572. Если США внесут его официально, то мы его рассмотрим. Однако мы будем и дальше требовать в той или иной форме учитывать вооружения Англии и Франции. Понимая, что это абсолютно «дохлый номер», я должен был тем не менее выполнять это указание. Времени было в обрез, так как 14–15 ноября начинался завоз американских ракет в Англию. Я позвонил Нитце, который был уже в постели, и договорился о встрече с ним на следующий день.