Время и случай

Обратило на себя внимание выступление американского представителя П. Д. Вульфовица — заместителя министра обороны США. Он не только в концентрированном виде излагал идею построения новой Европы, так сказать, вокруг НАТО. Вульфовиц прямо выступил и против включения в договор Советского Союза с соседними восточноевропейскими странами положения о взаимном отказе от участия во враждебных друг другу союзах. Информация о том, что посольства США в Болгарии, Польше, Венгрии и Чехо-Словакии ведут активную работу в этом направлении, получила свое публичное подтверждение.

Параллельно с участием в конференции мы с М. И. Сенкевичем и нашим послом в ЧСФР вели консультации с заместителем министра А. Матейкой по новому договору между СССР и ЧСФР. Договор получился хороший, однако дело упиралось все в тот же вопрос о неучастии в союзах. В последний день конференции меня вместе с нашим послом Б. Д. Панкиным пригласили сначала к министру иностранных дел И. Динстбиру, а затем и к президенту В. Гавелу. Оба они в твердой форме говорили, что не могут принять формулировку о неучастии ЧСФР во враждебных друг другу союзах, поскольку она недопустимым образом ограничивала бы их суверенитет. Сослались на то, что когда-то Сталин не позволил Чехословакии стать участницей плана Маршалла. Теперь они не хотели бы такого повторения событий, так как связывали большие планы с ЕС. В НАТО они якобы, и не думали никогда вступать.

Со своей стороны я повторял нашу аргументацию, обращал внимание на то, что, как это только что прозвучало на конференции в Чернинском дворце, страны Восточной Европы не смогут вступить в ЕС в качестве полноправных членов еще лет десять — пятнадцать. В противном случае их экономика, не выдержав конкуренции, развалится. Португалия готовилась к членству в ЕС 12 лет. Турция и до сих пор не принята. В НАТО восточноевропейские страны вообще, кажется, не зовут. Как можно понять чехов, они туда и не стремятся. Через 10–15 лет истечет срок действия нового советско-чехословацкого договора. Тогда и посмотрим, что будет делаться в Европе. А пока подпишем договор о невступлении во враждебные друг другу союзы. Отмечал я и то, что проект советско-чехословацкого договора не содержит в себе чего-то совершенно необычного в международной практике. В этой связи упоминался советско-финляндский, а теперь и советско-румынский договор.

Разошлись мы ни с чем. Президент В. Гавел констатировал, что, как он видит, у меня нет каких-либо инструкций, изменяющих нашу известную позицию. Так оно, разумеется, и было.

Вопрос был очень непростой со многих точек зрения. Румынская сторона предупредила нас, что невключение положений относительно неучастия во враждебных друг другу союзах и непредоставления инфраструктур на своей территории третьим государствам в наши договоры с другими восточноевропейскими странами может создать трудности с ратификацией советско-румынского договора. Дело может дойти и до пересмотра текста уже подписанного обоими президентами договора. В интересах обеих стран было избежать этого.

Неясная обстановка складывалась и вокруг советско-болгарского договора. Часть членов правительства по-прежнему выступала за первоначальный проект договора. Другая ориентировалась на позиции венгров, чехословаков и поляков.

Изменение нашего подхода на переговорах, скажем, с Чехо-Словакией немедленно ослабило бы позицию тех в Болгарии, кто выступал за сохранение тесных отношений с СССР. Они уже и так довольно настойчиво критиковали нас за недостаточное внимание к вопросам отношений с Болгарией. Поскольку из Праги я уезжал в Братиславу, а оттуда в Будапешт, мы условились с Б. Д. Панкиным, что он подробно доложит о беседах с Гавелом и Динстбиром в Москву. Я доверял ему и на своей подписи не настаивал. Телеграмма пришла, в общем, объективная, расхождений с послом у нас не было.

В Братиславе мы из-за приема и беседы с Гавелом в Пражском граде оказались лишь в 17 часов. Была пятница, только что пало правительство Мечиара. Новое правительство еще только осматривалось. В Праге моя поездка в Братиславу не очень нравилась, так как существовало опасение, как бы в ответ на подписание декларации об отношениях между ЧСФР и РСФСР мы не предложили словакам подписать декларацию об отношениях между СССР и Словакией. Такую мысль высказывал как-то раз Мечиар, приезжая в Москву. Однако развития она не получила, и поручений на этот счет у меня не было. Необходимо было поговорить о возможностях развития практических связей со Словакией, но обстановка в этот день не очень этому благоприятствовала. Что же касается опасений в Праге, то, как любил говорить В, С. Семенов, в политике часто имеют значение мнимые величины. Их не грех использовать.