Время иллюзий. Третий глаз (сборник)

– Именно, что только говорят…И заметь, я сигнализирую, а Бог заставляет и внушает.

Ему некогда. А я не могу творить и работаю уже с Его готовыми плодами и, как у вас говорят, экспериментирую, играю…

– Играешь?

– Это очень интересно – размышлять, мечтать, что именно ты первый… Порой, шепну человеку что-то от Бога, и он весь трепещет, сияет и мне приятно быть с ним в эти минуты. Я отвлекаю его от обыденного мира, заставляю поверить в свою силу, что он создан все же не зря…

– Так ты пытаешься соревноваться со Всевышним?

– Пожалуй, ты немного прав. Но я понимаю, что Он всесилен. Если захочет, уничтожит человека и меня. Поэтому приходится лукавить.

А Ему врать нельзя. Надо быть очень умным, знающим, и все время быть готовым к прямому вопросу. Скажу по секрету: многое из-за меня Он еще не знает… Правда,…скоро узнает! Он чувствует и видит все!.. Поэтому стараюсь попасть к нему, когда Он увлечен творением… Вот и последний раз говорю Ему: «Нормально», а сам – то знаю, пора уже и Ему … подровнять.

Только злом все недостатки можно выжечь из человека, и Всевышний это сделает. И опять люди будут думать, что Он не милосерден. А Он – мудр и терпелив.

– Так ты жалеешь человека?

– Мне иногда кажется, Всевышний разочаровался в нем.

– Почему так?

– Все меньше внимания. И мне больше забот.

– И заботишься?

– Приходится. Я знаю, разочарование Его ведет к концу.

– То есть?

– Без Его помощи, человек может себя разрушить сам…

– И что тогда?

– А тогда и я не нужен… А мне нравиться человек на грани, на острие ножа, и я рад быть рядом с ним.

Большое заблуждение в том, что в человеке рождается Бог. Это, пожалуй, самое главное заблуждение. Человек только создан Богом, но рождаться в человеке пока может только мое подобие.

И оно уж не так плохо, потому что я знаю всю пользу зла и понимаю развращенность добра.

– Так как же можно понять добро и зло?

– Человек так увлекся точными науками, так уверен в себе, что не замечает ничего вокруг…Идет по одному этому пути и не видит других, параллельных…Это ведь тоже моя заслуга!

– Твоя?

– Человеку трудно представить, что существует прямая невидимая связь с Богом с помощью необычного органа – Третьего глаза, которым он всегда чувствует Всевышнего. Его имеют земные боги, ангелы, другие небесные существа. Был Третий глаз и у великанов, живших очень давно на земле. Имея громадную силу, они никогда не нарушали божественные законы.

– А человек?

– Человек давно утратил свойства Третьего глаза, но ощущения его иногда возможны. С ним любое существо всегда с Богом: днем и ночью.

– А теперь для этого осталась ночь?

– Молодец! Ведь пришел – то я к тебе, а не кому-нибудь другому. Если есть Третий глаз, я не нужен!

– Трудно представить существ с тремя глазами.

– Если помнишь, одного из них победил Одиссей. Не без моей помощи. Ха-ха! Бедный циклоп! У него был один объединенный глаз и смотрел вперед. Однако не сила, а хитрость победила! Заметь, Всевышний не помог ему, потому что Одиссей выжег ему этот глаз.

– Почему Всевышний должен был его защищать? Циклоп же – людоед?

– Вот тоже, правозащитник нашелся. А кто такой был Одиссей? Бросил жену, детей, свою землю… Ради странствий и приключений не раз подвергал свою жизнь опасности… Мало ему было добычи в Трое, потребовал он жертвы Поликсены дочери Приама. Конечно, мне было с ним интересно, и без моей помощи, вряд ли он вернулся бы домой. Сожрал бы его циклоп. И Всевышний не очень бы сожалел…

– Я думаю, Всевышний всегда – защитник человека.

– Это верно. Я не случайно упомянул бестолковое слово «правозащитник»! Всевышний, действительно, защитник в рамках Высшей справедливости добра и зла, а вовсе не права. Право – это категория закона, власти… Да, и нынешние правозащитники как-то уж рядом с этой властью.

– Сейчас это стало модной работой.

– Если заметил, никто из них ей не обижен.

– Так в ком же искать защиту?

– Чтобы тебе было понятно, скажу, что истинными защитниками от бесправия могут быть только пророки или мессии Его, как Иисус Христос, сын Божий. Это категория высшей духовной нравственности и самопожертвования. А у вас это только очередные красивые слова, которые несут больше вреда, чем добра. Не хочется говорить даже об этом.

– Значит, когда ушли земные боги, нашлась тебе работа?

– Вот именно.

– Но у меня нет этого глаза?

– Ты художник, потому остерегаюсь на всякий случай. Помнишь одуванчики на твоей картине? Это не каждому дано увидеть.

– Картина теперь в хороших руках.

– Забудь ее вместе с твоей Викой! Будешь со мной разговаривать, а ее оставь! Одуванчики…Ха-ха!

Если бы ты был мудрым, понял бы, что искусство в людях всего лишь очередное заблуждение, наркотик, и вовсе не нужно для жизни.

– Почему же не нужно?

– Я – не творческое существо, знаю истину жизни и прекрасно себя ощущаю без этих никчемных фантазий… Вот, ты…стал чаще вспоминать обо мне. Тебе стало интересно, и… захотелось снова сыграть?

– Да нет, вовсе нет.

– Не хитри. Захотелось! Ну? Давай сыграем! Моя ставка – великая тайна бессмертия. Могу даже приоткрыть завесу…

– Какую завесу?