Время между нами (ЛП)

— Может, сбежим отсюда?

Он берет меня за руки и оглядывает коридор, чтобы удостовериться, что никто нас не видит. Еще до того, как начинаю понимать, что происходит, чувствую в животе знакомое ощущение – все внутри скручивается и сжимается. Мои глаза закрыты, делаю вдох и понимаю по запаху песка, по пению птиц, что мы больше не в Пончике.

Решаюсь открыть глаза.

Здесь еще раннее утро, но в маленькой гавани уже тепло, поворачиваюсь на месте и оглядываюсь. Вокруг меня много желтого, голубого и красного, но основной цвет – цвет моря, окруженного с трех сторон холмами. Замечаю церковь, крыша которой увенчана ярко-зеленым крестом. Склон холма покрыт ярко раскрашенными домиками, разделенными на кварталы крутыми лестницами, вырубленными прямо в склоне. За исключением пары рыбаков в доке, мы одни в этом маленьком красивом городе, жители которого еще спят.

Улыбаюсь, но смотрю вниз, чтобы Беннетт этого не заметил – он пока еще не заслужил прощения. Все это настолько же невероятно, насколько становится понятно – он играет нечестно.

— Ладно, — говорю я, вкладывая в голос столько ехидства, сколько могу, — я сдаюсь. Совершенно не представляю, где мы сейчас находимся.

— В одном тихом местечке.

И мы проходим мимо гавани, пестрящей разноцветными рыбацкими лодками, идем по направлению к валунам, выступающим в море, словно пирс. Достигаем побережья, и Беннетт смело ступает на гладкие камни, я следую за ним, перепрыгивая с одного на другой. Наконец, он останавливается и садится на небольшой камень, зажатый между двумя большими валунами и очень напоминающий что-то вроде узкой скамеечки, которая с трудом вмещает нас обоих. Беннетт искоса глядит на меня, потом поворачивается лицом к лицу и с надеждой улыбается.

— Все еще злишься?

Пока еще не решила, чего конкретно я сейчас хочу – обнять его или столкнуть с этого камня.

— Да, Беннетт. Все еще злюсь. И что? Ты теперь каждый раз будешь переносить меня на остров, когда напортачишь? Ты даже не спросил у меня разрешения.

— Я всего лишь искал тихое место, где мы могли поговорить. И это не остров. Это рыбацкая деревушка. — Он выглядит очень несчастным. — Это Вернацца.

Закрываю глаза и прислушиваюсь к шуму волн, накатывающих на скалы, сердце неистово бьется в груди. Вернацца. Италия.

— Извини меня. — Я уже сбилась со счета, сколько раз он произнес эту фразу. Беннетт берет меня за подбородок и вынуждает посмотреть ему в глаза, но я вырываюсь. — Мне следовало все тебе рассказать.

— Дело совсем не в том, что ты не сказал мне об этом раньше. — Смотрю куда-то вдаль и пытаюсь собрать мысли в кучу. Я не могла простить не то, что он не сказал мне – я почти понимала, почему он так поступил. Я не могла простить ему того, что он украл мою свободную волю.

— А в чем же тогда?

— У тебя есть возможность изменять жизни людей, Беннетт. И это совсем не так романтично, как кажется сначала. Ты можешь переделать мою жизнь, в буквальном смысле этого слова. И в тот вечер ты изменил ее, даже не дав мне шанса сделать выбор, ты не можешь так поступать.

— Но ведь и ты не дала Эмме права выбора. И Джастину, — отвечает Беннетт. — Если ты помнишь, мы изменили их жизни и не спрашивали у них на то разрешения.

— Это не одно и то же.

— Нет, то же самое, — объясняет он. — Мы совершенно не представляем, что происходило с ними с момента, как они проснулись в тот день, и до того, как они попали в аварию. А что если кто-то из них сделал или сказал что-то важное, а мы просто взяли и вычеркнули это что-то из их жизни. Мы изменили ее. Мы поступили так, потому что думали, что поступаем правильно, хотели защитить их от боли. И в ситуации с тобой моя причина была такой же.

— Но мне пришлось умолять тебя сделать то изменение. А как же твои правила не вмешиваться, а? Что, они могут меняться, если тебе это удобно?

— Я хотел защитить тебя.

— Ты не сможешь защитить меня. Во всяком случае, не все время.

— В этом-то все и дело. Я могу. И буду это делать. Даже если для этого мне придется солгать.

Не могу смотреть на него. Вместо этого наблюдаю за маленькими волнами – как они накатывают на камни и снова отступают.

— Я не хочу, чтобы ты защищал меня, Беннетт, не таким способом. Если ты особенный, это еще не дает тебе права выбирать, что я должна чувствовать, переживать. Не тебе решать, что я знаю, а чего нет. Что я должна испытать, а что нет. Не должно быть такого.

— Послушай, Анна. Да, я изменил то, что произошло в тот вечер, но тогда все было по-другому. Я просто старался дистанцироваться от всех как можно дальше. Я не хотел, чтобы так случилось.

Неодобрительно смотрю на него.

— Теперь я это понимаю, — поясняет он. Какое-то время мы сидим в тишине.

— Это был единственный раз, — наконец произносит он, — и такое больше никогда не повторится.

Беннетт смотрит мне прямо в глаза, и я вижу, что он действительно так думает, я вижу, что он очень хочет, чтобы эта ссора закончилась, но не уверена до конца, что он понял, насколько сильно ранил меня.