Время мира

А затем начиная с 1523 г. для Антверпена начались мрачные годы. Войны между Валуа и Габсбургами в 1521–1529 гг. парализовали международную торговлю и рикошетом создали стеснения для антверпенского денежного рынка, который только начинался. В 30-е годы расстроился рынок перца и пряностей. Прежде всего Лисабон вновь взял на себя роль перераспределяющего: Фландрская фактория (Feitoria de Flandres) утратила смысл своего существования и в 1549 г. была ликвидирована²³⁴. Может быть, как предположил В. Магальяйс-Годинью,²³⁵ из-за того, что Португалия нашла рядом с собой — в Севилье — американский белый металл, тогда как немецкие рудники находились на спаде и начиная с 1535 г.

²³⁶ почти что прекратили производство [серебра]. Но главным образом потому, что сказалась реакция Венеции: поступавший с Леванта перец, который Венеция продавала, был дороже лисабонского, но лучше по качеству²³⁷ и к 30-м годам XVI в., а еще больше после 1540 г. венецианские закупки на Ближнем Востоке возросли. В 1533–1534 гг. в Лионе²³⁸ Венеция присвоила 85 % торговли перцем. Конечно же, Лисабон не прекратил свои поставки в Антверпен, где португальский перец по-прежнему будет оживлять рынок: с ноября 1539 по август 1540 г. у острова Валхерен бросили якорь 328 португальских судов ²³⁹

. Но при новой конъюнктуре перец не был более уже в такой мере двигателем, не имевшим себе равных. Португалии не удалось обеспечить себе монополию на него. Произошел раздел рынка с Венецией почти поровну, и раздел этот каким-то образом закрепился. И наоборот, ничто не мешает думать, что короткий спад середины XVI в. не сыграл также своей роли в затруднениях Антверпена.

Вторая удача Антверпена

Что снова вывело Антверпен на подъем, так это рост импорта американского белого металла через Севилью. В 1537 г. серебро в Испании было достаточно обильно, чтобы заставить правительство Карла V повысить курс золота: соотношение золото — серебро стало тогда не 1 к 10,11, а 1 к 10,61²⁴⁰. Такой приток богатств придал Испании (следовало бы сказать— Кастилии) новое политическое и экономическое измерение. Габсбурги в лице Карла V оказались одновременно господами Испании, Нидерландов, Империи, Италии, где они прочно доминировали с 1535 г.

²⁴¹ Вынужденный производить платежи по всей Европе, император с 1519 г. был привязан к аугсбургским купцам-заимодавцам, подлинной столицей которых оставался Антверпен. Именно Фуггеры и Вельзеры мобилизовывали и доставляли необходимые суммы, без чего не было бы имперской политики. В таких условиях император не мог обойтись без услуг антверпенского денежного рынка, образовавшегося как раз между 1521 и 1535 гг., в трудную пору вялой торговли, когда займы государю утвердились в качестве единственного плодотворного использования капиталов, которые обычно ссужались под процент, превышающий 20 ²⁴².

И тогда с Испанией произошло то же, что произошло с Португалией. Перед лицом своей новой задачи по ту сторону Атлантики — эксплуатации и строительства Америки — она обретала необходимый вес и выполняла свой долг с разнообразной помощью всей Европы. Ей нужны были лес, брусья, смола, суда, пшеница и рожь стран Балтийского бассейна; для переправки в Америку ей требовались промышленные изделия, холсты, легкие сукна, скобяной товар Нидерландов, Германии, Англии, Франции. Порой — в огромных количествах: в 1553 г.²⁴³ из Антверпена в Португалию и Испанию было отправлено больше 50 тыс. штук холста. Зеландские и голландские корабли с 1530 г. и наверняка с 1540 г. сделались хозяевами связей между Фландрией и Испанией с тем большей легкостью, что корабли Бискайского залива оказались отвлечены в сторону Пути в Индии (Carrera de Indias

), и пустоту, создавшуюся в мореплавании между Бильбао и Антверпеном, нужно было заполнить. Так что ничего не было удивительного, если Карл V мобилизовал в 1535 г. против Туниса, а в 1541 г. против Алжира десятки и десятки голландских урок^*BG для перевозки людей, лошадей, боеприпасов и продовольствия… Бывало даже, что корабли с Севера реквизировались ради увеличения флотов Пути в Индии²⁴⁴. Невозможно сказать (но мы к этому еще вернемся²⁴⁵), насколько такая победительная связь Севера с Пиренейским полуостровом была важна в истории Испании и всего мира.