Время мира

Питер де Ла Кур объяснял⁴², что Амстердам родился для своей великой истории, когда в результате шторма был «пробит возле Тексела» защитный бар дюн и единым махом создан в 1282 г. Зёйдер-Зе. С того времени стало возможно «проходить Тей на больших судах», и мореплаватели с Балтики утвердили в качестве места встреч и торговли Амстердам, до того простую деревню. Несмотря на такую помощь сил природы, город оставался труднодоступным, с опасными, самое малое — сложными подходами. Корабли, идущие в Амстердам, должны были ждать около Тексела или у Вли^*CB, у самого входа в Зёйдер-Зе, где постоянную угрозу представляли песчаные отмели. А те, что покидали Амстердам, должны были останавливаться в тех же гаванях и дожидаться благоприятного ветра. Следовательно, при входе и выходе необходима была остановка, которую власти тщательно контролировали. Отсюда и тот скандал, задним числом представляющийся забавным, который вызвал в марте 1670 г. непринужденный приход французского фрегата, к тому же еще королевского военного корабля, который прошел от Тексела до Амстердама без предварительного разрешения⁴³. Дополнительное затруднение: крупные торговые корабли не могли проходить мелководья, простирающиеся к северу от Амстердама на незначительно углубленной песчаной банке Пампиус, пока около 1688 г. не была придумана хитрость

⁴⁴: два лихтера — так называемые верблюды — швартовались к слишком большому кораблю с обоих бортов, протягивали цепи под его корпусом, поднимали корабль и доставляли его восвояси.

_{Чудесная карта Соединенных Провинций, подвергающихся нашествию вод и песков Северного моря. Эти воды и пески окружают побережья и острова. Карта, изданная Иоганнесом Лоотцем около 1707 г. и не получившая распространения.}

_{Один экземпляр находится в Национальной библиотеке (Ge DD 172, carte 52). Фото Национальной библиотеки.}

И однако же, амстердамский порт всегда был забит до отказа. Один путешественник писал в 1738 г.: «Я ничего не видывал такого, что бы так меня поразило. Невозможно вообразить себе, не увидев этого, великолепнейшую картину двух тысяч судов, собравшихся в одной гавани»⁴⁵. Путеводитель 1701 г. говорит о восьми тысячах кораблей, «коих мачты и снасти образуют как бы род леса, столь густого, что через него едва пробивается солнце…»

⁴⁶. 2 тыс. или 8 тыс. — не будем придираться. Что не подлежит сомнению, так это множество флагов, которые при желании можно было увидеть с площади Дам. Это судно, объясняет тот же путеводитель, «которое кажется вам новым, — немецкое, оно имеет [на флаге] четырехчастный золотой щит с червленью. Другое — бранденбургское, имеет щит серебряный с черным орлом с распростертыми крыльями»; вон то — из Штральзунда, с золотым солнцем. А вот и любекские, венецианские, английские, шотландские, тосканские, рагузинские (серебристый флаг со щитом и лентой, на которой начертано Libertas). И даже — возможно ли это? — «савоец». А дальше — большие корабли, специализированные на китобойном промысле. Но вам не станут пояснять, что такое «сии белые флаги, понеже вы француз»⁴⁷. К тому же, если вы почитаете «Амстердамскую газету»⁴⁸

, перед вами проплывут сотни кораблей, сообщая вам свои названия и свои маршруты. В 1669 г. в Тексел пришли, выйдя из Бордо, «Ла Сигонь», «Ле Шарио де Лэн», «Ле Солей Леван», «Ле Ренар де Бильбао», «Ле Дубль Котр де Нант» (8 февраля), «Ле Фигье де ла Терсер», «Ла Балэн бигарре» (12 февраля); немного спустя — «Ле Шарио а Фуэн» из Бильбао, «Ле Леврие» из Кале, «Л’Аньо бигарре», возвратившийся из Галисии; в июне — «Ле По де флёр», «пришедший из Московии (несомненно, из Архангельска), где он провел зиму; в феврале стало известно, что «Ле По а бёрр» прибыл в Аликанте». Это обращение делало Амстердам «всеобщим складом Вселенной, Престолом Изобилия, местом сосредоточения богатств и благосклонности небес»⁴⁹.

Но так не было бы без вклада Провинций и нидерландских городов. Для величия Амстердама они были непременным (sine qua non) условием. Для Яна де Фриса сердцем того, что мы именуем миром-экономикой, сконцентрированным на Амстердаме, представляется не только Голландия, как это обычно утверждают, но также и вся полоса нидерландских земель, которую затрагивала торговля с моря, — Зеландия, Фрисландия, Гронинген, частично Утрехт. И только Гелдерн, Генералитетские земли^*CC и Оверэйссел — области бедные, архаичные, еще «средневековые»— оставались вне большой игры.