Время перемен

— Иди, — буркнул тайный советник. — И если это случится с тобой — пеняй на себя!

Артём Грива

Я вышел из Управления в солнечный июньский день, на залитую светом улицу, за которой лежало Марсово поле, так густо заросшее сиренью, что «полем» его называли лишь по старой памяти. Я вдохнул нежный аромат цветов, к которому примешался свежий запах чистой невской воды — и вдруг осознал, что все, о чем мы только что говорили, — не абстракция. Что всё это: Поле, Город, Россия, весь мой народ, весь мой мир, который я так люблю, в котором я живу и за который сражаюсь, мир, который только что казался мне вечным и непоколебимым, — может исчезнуть в считанные годы.

Я знал, что такое «ифрит». Я видел разрушенные города, выжженные леса, гекатомбы умерших от пандемии… Возвращаясь домой, я видел город, в котором родился. И видел, что «ифрит» обходит его стороной. Это было чудо. Божья милость. И я радовался этой милости. Но если бы, не дай бог, плеть геофизической катастрофы прошлась по этим гранитным набережным и мраморным фасадам, это был бы удар, нанесенный извне. С этой бедой мы умели бороться. Моя Родина переживала и худшие беды. С Божьей помощью, ведомые рукой Государя, мы бы справились с бедой. Главное — не стены. Главное — люди. Но эта беда пришла не извне. Она — изнутри. Из нас самих. Изначальное природное зло, которое таится в наших душах, в каждом из нас — оно просыпается.

На меня словно пахнуло гарью, словно серый пепел закружился в прозрачном воздухе.

Я не боюсь смерти. Я — боевой офицер. Рисковать жизнью — моя профессия. Мне не страшно умереть за то, чтобы жили те, кто мне дорог. И я, православный, верю, что душа моя бессмертна. По крайней мере, я на это надеюсь…

Но если мир погибнет вместе со мной — вот это страшно.

Я остановился на последней ступени, пропуская веселых девчонок из Академии культуры, метнувших в меня кокетливые взгляды: что, мол, за интересный мужчина вышел из здания Четвертого управления Департамента внешней разведки?

Я не улыбнулся им в ответ. Я подумал: что будет, если в этих девчушках вдруг сработает программа-инстинкт и улыбки сменит гримаса бешенства, а веселый щебет — яростный вопль? Что я стану делать, если они набросятся на меня, понукаемые заложенным на генетическом уровне инстинктом — как кошки, защищающие свое потомство, как загнанные в угол крысы?.. Что я буду делать?

А что я буду делать, если эта программа сработает внутри меня? Если я, обученный убивать не хуже того старшего лейтенанта, решу, что эти девчонки — мои враги? Что тогда будет?

Я знал, что тогда будет: я приставлю к виску импульсник (плевать на особую ценность моей жизни для «Алладина») — и выжгу себе мозги. Если успею. А если не успею, то и эти девчонки, и сотни людей, идущих сейчас по Миллионной, огибающих служебную посадочную площадку на Суворовской площади, неспешно прогуливающихся по Марсову полю — все они будут мертвы самое большее через десять минут. Потому что «полевик» «Алладина» — это живая машина смерти, которую только смерть и может остановить. А убить меня ой как непросто!..

И в меня молнией ударила мысль: тот, трехглазый с невадской базы! Что если и он был таким же, как я, орудием смерти? Только еще более совершенным, ведь ему, чтобы разить, не требовалось ни оружия, ни даже собственных рук… И когда он понял, что теряет над собой контроль, импульсник ему не потребовался.

Перед моим мысленным взором встала картинка: голограмма чужого мозга, словно иссеченного шрапнелью…

И — еще один острый миг осознания — я понял: так и есть. Все так и было!

И, не знаю почему, но мне почему-то сразу стало легче.

И — еще одно прозрение. Я вдруг понял: со мной такого не будет. Невозможно. С другими — да. Но не со мной. Я не мог бы объяснить, откуда эта уверенность. Но я точно знал: со мной этого не случится. Никогда.

И тогда я улыбнулся и шагнул вниз, на тротуар, к людям. И уже совсем спокойно двинулся к площадке, где ждала меня вертушка. Надо мной снова светило солнце, и запах сирени уже не отдавал гарью.

Меня это не коснется! Ну а коли так, то все путем! Еще поборемся…

Глава тридцать третья

СПЕЦИАЛИСТ ПО РАБОТЕ С КРУПНЫМИ ХИЩНИКАМИ

Мастер носил имя Саваи, и росту в нем было — метр с бейсболкой.

Однако Хокусай Танимура приветствовал его как старшего. Впрочем, Саваи оказал ему такое же почтение. Вполне возможно, в этом была ирония. А может, и нет. С Гривой этот крохотный бритоголовый крепыш с маленькими глазками, широкими скулами и узким, будто сдавленным с боков лбом поздоровался по-европейски, за руку.

Мастер Саваи был хозяином крохотной, совершенно очаровательной долины и обрамляющих ее склонов. Нетронутый ландшафт, столь редкий на островах. Стоимость этого небольшого, по русским меркам, кусочка дикой природы была астрономической.

Лицо мастера показалось Гриве знакомым. Вместе с тем он был уверен, что они не встречались.

— Не хотите ли взглянуть на животных, Артём?

— С удовольствием, сэнсэй.