Время прощать

Однажды, когда Саре уже исполнилось три месяца, Кэрол приснился сон. Она сидела на кухне в доме своих родителей, не в состоянии прикоснуться к тарелке, которую поставила перед ней мать. За окном лил дождь, гром грохотал так, что тряслись стены. Отец нахмурился и сказал: «Ты не заслуживаешь этого младенца, раз не можешь о нем позаботиться». Вдруг Кэрол услышала тихий плач, доносящийся с улицы: Сара, напуганная и беспомощная, одна лежала под дождем. Кэрол выбежала, стала искать ребенка, но струи воды били ей в лицо, и она ничего не видела. Она пыталась идти на звук, однако каждый раз, когда ей казалось, что малышка уже близко, плач удалялся от нее. Обезумев, Кэрол бежала все быстрее и быстрее, но кричащий младенец, брошенный ночью в грозу, по-прежнему был где-то далеко.

Молодая мать проснулась, вся дрожа, выбралась из постели, где спокойно спал муж, и, спотыкаясь, пошла через холл в детскую. Послушав дыхание Сары и потрогав ее крошечное тельце, укутанное в одеяло, Кэрол убедилась в том, что не бросала своего ребенка под дождем. Она сползла на пол, прижала колени к груди и, раскачиваясь взад-вперед, тихо заплакала.

Утром Кэрол сказала матери: «Думаю, дальше я смогу справляться сама». Мать просияла: ей давно не терпелось вернуться домой, где ее ждали подруги и любимый садик. Зять с тещей переглянулись, обрадованные возвращением прежней Кэрол. И только Кэрол знала, что они ошибаются: прежней она, вероятно, уже никогда не будет. Но будет лучше, чем была. Она станет хорошей мамой – хотя бы затем, чтобы отец оказался неправ. Она не пропащая, пускай ей это и внушали так настойчиво, что она сама почти поверила.

После отъезда матери Кэрол составила себе расписание, как в колледже. Если за день ей удавалось переделать все намеченное, она воспринимала это как маленькую победу. Поборов апатию, она полностью посвятила себя воспитанию ребенка и ведению хозяйства. Она решила, что жена и мама – это ее новая должность, на которой можно преуспеть, как и на любой другой.

В хорошую погоду они с Сарой подолгу гуляли. С того момента, когда молодая семья поселилась в Питтсбурге, прошел почти год, но до сих пор Кэрол была в таком душевном состоянии, что даже не освоилась в собственном районе. Теперь, наслаждаясь приятным обществом дочери, она исследовала соседние улицы и однажды набрела на букинистическую лавку. Увидев витрину, пестреющую обложками всех сортов и размеров, Кэрол почувствовала, как внутри что-то заныло. Войдя в магазинчик вместе с коляской, она принялась лавировать в узких проходах между рядами, жадно заглядывая то в одну, то в другую книгу. Роскошное словесное море, пахнущее старой бумагой, поглотило молодую мать, и она даже не заметила, как прошло несколько часов. Наконец Сара заскучала и начала хныкать. Кэрол нашла для девочки несколько книжек с картинками, но та лишь обслюнявила их и бросила на пол. Поймав на себе осуждающие взгляды других покупателей, Кэрол заплатила за детские книжки и, вся красная, выбежала из магазина. Только возле дома она вспомнила, что ничего не взяла для себя.

Прийти в магазин на следующий же день она постеснялась, но через день пришла и с тех пор стала заходить туда несколько раз в неделю. Иногда покупала что-нибудь себе или Саре, а иногда просто наслаждалась атмосферой этого спокойного места, этого царства слов, где люди разговаривали благоговейным шепотом, как в храме. Вскоре Кэрол стало неудержимо туда тянуть. Пожилая женщина, хозяйка магазина, запомнила ее по имени, а сама она стала узнавать других постоянных покупателей. Они вежливо кивали друг другу, но знакомств не завязывали, считая, что отвлечь человека от общения с книгой – все равно что прервать молитву.

Это неписаное правило нарушил только Джек – племянник хозяйки, темноволосый молодой человек с быстрой сверкающей улыбкой. Он бывал в магазине не каждый день, но когда бывал, приветствовал Кэрол легким поклоном, как какую-нибудь важную особу. Его слегка насмешливая манера поведения поначалу смущала ее, затем она привыкла и стала отвечать на поклоны шутливыми реверансами. Иногда он отыскивал на полках детские книги и откладывал их для Сары, а изучив вкус Кэрол, стал подбирать для нее то, что должно было ей понравиться – издания классической литературы в хорошем состоянии. Она иногда благодарила его за помощь маленькими гостинцами: то куском пирога, испеченного накануне, то свежими булочками. Видя, как Джек радуется этим мелочам, Кэрол чувствовала прилив теплой крови к щекам и, энергично толкая коляску, спешила исчезнуть в глубине магазина.

Однажды он вышел из-за прилавка, догнал ее и тихо, чтобы не беспокоить других покупателей, сказал:

– Спасибо за печенье.

– Не стоит благодарности, – ответила Клара.

Его темные волосы были такими густыми, что всегда казались взъерошенными. Кэрол невольно потянулась к голове, чтобы поправить свои, но молодой человек понял ее жест как приглашение к рукопожатию.

– Меня зовут Джек.

– А меня Кэрол. – Она быстро тряхнула его руку и высвободилась. – Кэрол Мэллори. Миссис Кэрол Мэллори.