Время просить прощения

– Да обойду я его, чего тут непонятного? – удивился я. – Наши туда ушли? – Я указал сторону, в которую ушли три наших танка. – Это фланг немцев, если их еще не сожгли, значит, там никого уже нет, да нам тыл врага и не нужен. Делаем петлю, огибая эту бровку и холм у «Тигра», он скрыт и от своих, и от наших, да и увяз он, ты же видишь.

– Думаешь, получится? – Лейтенант сделался очень серьезным.

– Так сам же кричишь – приказ! Выбора нет, все одно надо выполнять. Хотя пехота бы его легко сожгла. Ну что, пойдем?

– Эх, мля, не сегодня я хотел умереть… – выдохнул лейтенант.

О, знал бы ты, что как раз сегодня ты в прошлый раз и умер, а здесь пока живой.

– Прорвемся, – тихо проговорил я.

После стольких смертей, после того, что я вообще видел на этой войне, я, можно сказать, сам стал ветераном. Ведь еще в Сталинграде я осознал себя солдатом. Нет, не одетым в форму человеком, а именно солдатом. Я перестал бояться, а главное, начал думать. Думать о том, как уничтожить противника.

Усевшись в танк, я врубил с хрустом заднюю передачу и начал пятиться назад. У меня всего тут метров пятьдесят, пока земляной вал скрывает меня от врага, но и это хлеб. Дело в том, что для более уверенного преодоления того места, где в нас могут попасть, мне нужна скорость. Открытый участок совсем мал, метров сто, дальше «Тигр» меня просто не увидит. Мы сделаем крюк и зайдем ему в борт с противоположной стороны, только бы фрицы не раскусили нас, а решили, что мы догоняем тех, кто уже прошел, а не охотимся за ними.

Максималку я набрать, конечно, не успел, но вылетели мы на хорошей скорости. Оказавшись на открытом участке, я повел машину чуть по диагонали к врагу, до этого мы были почти под прямым углом. Да, наводчик у немцев просто класс! В нас попали, но если бы я шел прямо, то, думаю, в борту появилась бы дыра, а так отделались звоном в ушах. Снаряд, как мне показалось, лишь чиркнул по бортовой броне и ушел в рикошет, так как мы продолжали ехать, а командир кричал не своим голосом о том, чтобы я ехал быстрее. Сколько там перезарядка у «Тигра»? В общем, мы проскочили быстрее. Скрывшись от него, крикнул командиру, чтобы тот смотрел по сторонам и готовил орудие.

– Севка, там орудия стоят, но на нас не разворачиваются, не видят, что ли? – ответил мне спустя минуту командир.

– Далеко? Уничтожить сможете? А то они нам в борт бить будут.

– Больше пятисот, не знаю, попадем ли… – бросил в эфир лейтенант, а сам продолжил осмотр. – Наводчик, смени снаряд, живо!

Я полностью остановился, так как перед этим продолжал двигаться, хоть и очень медленно. Дальше, на поле, шел очень жестокий бой, было видно, хоть и с трудом. Выстрел из орудия над головой застал меня врасплох и даже напугал немного. Конечно, не попали мы никуда, а вот позицию свою раскрыли. Находящиеся вдалеке артиллеристы врага начали спешно разворачивать орудия.

– А, твою мать, – донеслось до меня, – низко взял, давай еще раз, прицел…

Вновь прогремел выстрел, и близким разрывом снаряда немцев за орудием окатило землей. Но орудий было четыре, и надо было поспешить. Наш танк маневрировал на открытой местности, не давая фашистам прицелиться.

– Тьфу ты, Севка, нам так не попасть!

– Готовьтесь, как встану, сразу огонь…

– Башню прямо, Сева, только борт не подставляй, в лоб, может, и не пробьют! – орет командир танка, а я рулю. Тычок в плечо, остановка, выстрел. – Есть! Прямое, куда, дерьмо, куда сапоги! – продолжает радостно кричать лейтенант.

Но тут же по броне дважды, с промежутком в секунду, бьет как кувалдой. Один явно в башню, слышал, что где-то выше меня, а вот второй, похоже, был по мне. От звонкого удара в лоб корпуса я аж подпрыгнул. Но броня выдержала, только рожу крошкой посекло немного. Больновато, но фигня, чесаться только будет.

– Ребята, вы там как? – кричит командир.

– Норма, – отвечаю.

– Я чуть в штаны не наделал, товарищ командир, – «проснулся» радист.

– Огонь!

– Выстрел!

– Одна осталась, Сева, чуть доверни влево… Стоп, нормально! Огонь!

– Выстрел!

– Все ребятки, мы их победили! Сева, жми к «Тигру»! Зайдем справа, не успеет башню развернуть.

Когда делал широкий заход по полю с целью обойти холмик, за которым застрял танк противника, меня будто по голове ударили. Резко, кажется, мы даже в занос пошли, торможу и едва не впечатываюсь в броню перед собой. Слышу крики, означающие, что кто-то явно ударился лицом обо что-то твердое. Быстро кручу танк, забирая сильно влево, не знаю, если моя интуиция ошибается, то нам хана!

– Севка, ты сдурел? – доносится сквозь грохот голос командира, но я не отвечаю.

Осталось метров тридцать, и там все решится.

– Готовьтесь! – ору я и вылетаю из-за холма-укрытия немца.

Видно плохо, но то, что башня повернута в другую сторону, различаю.

– В башню ему, в башню, в затылок, – орет командир наводчику, – там почти нет брони!

Выстрел. Кажется, я даже слышал, как треснула башня «Тигра», хотя это и невозможно.

В смысле невозможно услышать такое, находясь в танке. Снова выстрел, и взрывная волна аж подкидывает нашу машину.

«Ничего себе!»

– Готов, гад! Севка, к ордену представлю!