Время щенков (СИ)

– Это дала мне Ингрид, переодеться, пока мои вещи высохнут. Тебе бы тоже не помешало, – моя радость потянула за рукав еще один балахон, сложенный у постели. – Я не стала бы тебя будить, но спать в мокром, в сапогах, плохо.

Милая заботливая Герда…

– Сама-то почему не спишь?

– Пришла посмотреть, как ты. И… Мне рассказать тебе кое-что нужно.

Подобрав полы и рукава явно большого для нее балахона, Герда присела рядом со мной на кровать. Чисто вымытые волосы гладко причесаны, руки сложены на коленях, личико торжественное и серьезное. Точь-в-точь девочка из благочестивой семьи при первом посещении храма.

– Ингрид ведьма, – еще раз повторила моя радость. – Ты знаешь, ведьмы занимаются не только гаданием, приворотами и кражей молока из кхарни. Достаточно сильная колдунья может заставить… помочь человеку вспомнить то, о чем он думает, будто не знает. Видел, слышал, запомнил, но не подозревает об этом. Это ведь не страшно? – Герда тревожно заглянула мне в лицо. – Правда ведь не страшно? Но другую ведьму она так разговорить не может. Только попросить рассказать.

– Ингрид попросила тебя?

– Да. А еще сказала, что могла бы взять меня в ученицы. После сказала. Знаешь, у меня все-таки есть способности, я настоящая ведьма. Но я хотела говорить о другом. Об этом вообще лучше было не рассказывать, но раз Ингрид теперь знает, надо чтобы и ты. А то нечестно.

– Что знает?

Герда тяжело вздохнула и, подтянув колени к груди, прижалась к ним щекой.

– Я видела живого Дракона.

Наша семья никогда не отличалась особым благочестием, а после того, что мы узнали год назад, я вряд ли когда-нибудь смогу молиться Драконам искренне. Но храмы мне по душе. Я люблю их особенную тишину, уходящие ввысь своды, мне нравится сидеть на каменной скамье, разглядывая витражи, фрески, статуи, изображающие Драконов. Особенно ту, что стоит в храме благого Берне.

Когда-то очень давно искусный мастер собрал ее из кусочков розового кварца, скрепив их меж собой и тщательно отшлифовав. Она совсем не велика, не то, что изображения тороватого Хандела или мудрого Видена, но смотреть на нее приятно.

Берне бережно держит в лапах колыбель и, склонив голову, заглядывает в нее. Рядом с Драконом дети. Мальчик держит на коленях щенка, девочка, на вид чуть постарше, одну руку положила на холку кхарненка, другую подняла, прижимает палец к губам, словно умоляя не потревожить того, кто спит в колыбели. За спинами детей, под распростертыми крыльями Берне видны мордочки звериных детенышей, птицы, различные растения, которые теперь встретишь разве что в оранжерее.

Жаль, но с этой прекрасной статуи постоянно лепят грубые дешевые копии. Ремесленники раскрашивают свои поделки в какие-то несусветные цвета, и то, что в храме выглядит трогательно и нежно, становится слащавым и пошлым. Зверенышей нет вообще, а у детей щекастые тупые лица. Девочка держит руку так, будто ковыряет в носу.

Один такой «шедевр» стоял в домашнем храме приюта благого Берне.

Приютским, как и всем малышам, рассказывали про Девятерых и читали «Завещание Драконов». И дети верили. Верили так же, как их сверстники в Гехте, и по всей земле Фимбульветер, а в канун праздника Нюсне, а то и просто так оставляли возле Дракона Рассвета записки с просьбами о подарках и рассказами о своих мечтах. Только вот дети, у которых были семьи, обежав утром по первому снегу вокруг дома, находили в золе очага жестяные колыбельки с загаданным, а живущие в приюте – никогда. Не исполнялись и другие их желания. Даже если очень-очень попросить.

Время шло. Повзрослевшие дети ругали обманщика Берне и смеялись над теми, кто еще верил ему. Особым шиком считалось прокрасться к статуе ночью и вымазать Дракона пеплом. За это полагалось наказание, но приютские власти ни разу не поймали ни одного шкодника, а испачканную скульптуру всегда отмывали малыши и малахольная замарашка Герда. Герда-Привидение, дочка рыжей бродяжки Флорансы, всеобщее посмешище. Это ж надо додуматься – жалеть идола! Дура она дура и есть.

Но Герда продолжала заботиться о каменном Берне. Сама изгой, она жалела тех, кого обижали. Пусть статуя не чувствует ничего, но ведь где-то есть живой Дракон, и ему неприятно.

Герда не боялась Девятерых и не стремилась заслужить награду. Она робко тянулась погладить кхарна, привозящего горючие кристаллы, обнимала большого пса добродушного пожилого каменщика, приходившего в приют починить развалившееся крыльцо, и Драконы для нее были сродни этим славным существам, а вовсе не могущественными владыками, правящими миром, но не принадлежащими ему. Потому она не удивилась и не испугалась, когда в поисках нового жилища пришла в заброшенный дом, где молодой лиловый Дракон, перебирающий когтями оставленные человеческие вещи, оглянулся на скрип открывающейся двери.

– Это был дом, который потом сгорел. Но мы с Баккеном уже не встречались там. Мы вообще очень давно не виделись. Старшие были бы недовольны, что он общается с людьми. Потому я раньше никому ничего не говорила.