Время щенков (СИ)

Никто не препятствовал нам, и мы вышли за ворота обители, к океану. Постояли у самой кромки его, огромного, похожего на смятое серое покрывало, но при этом невероятно величественного, попытались разглядеть хоть что-нибудь у горизонта, подивились на никогда прежде не виденные волны, еле успели отскочить, когда коварная вода вздумала вдруг залить наши сапоги.

Изловчившись, я подставил волне ладони. Мы по очереди попробовали из пригоршни горько-соленую воду. Фу! Зачем этому миру столько невкусной воды?

Рассуждая об этом, вернулись в обитель.

Перед входом в храм возвышалась статуя Дода. Создавший ее скульптор высек Дракона Заката из глыбы красного гранита, столь прочного, что за все прошедшие столетия ни ветра, ни снег, ни морозы, ни талая вода не смогли нанести ни малейшего вреда до блеска отполированному камню. Дод опирался на щит с пустым гербовым полем. Был Дракон хорош. Мощный, грозный. И удивительно живой. В чем тут дело, я понял, когда зашел сбоку. Голова каменного Дода была чуть повернута и приподнята, будто Багряный смотрел в небо, но оглянулся на оклик. Троппер говорил, что Дракон Заката попал в подземелье последним. Слишком любил он небо, свободу полета. Дод, истребитель зла, защитник людей и их грозный судья. Принимающий под свое крыло уходящих и дающий им покой. Последний, кто боролся до конца и, возможно, так и не смирился с потерей этого мира. Знал ли об этом создавший статую скульптор?

Что вообще знаем мы о Драконах?

– Герда, а ведь Берне, Леге и Хустри на самом деле Драконессы.

– Да. Баккен говорил мне.

Полюбовавшись на каменного Дода, мы решили подняться на смотровую башню, чтобы взглянуть с высоты на океан и Белое Поле, и долго целовались на лестнице, неумело и очень искренне.

А Орм все не возвращался, и мы с Гердой устроились на освещенном заходящим солнцем храмовом дворе. Я, пристроив на колене сумку хрониста, записывал все, что случилось в последние два дня, Герда, заглядывая через плечо, давала советы и указания.

– А про полозов записал? А про то, что в том доме никто не живет?

Так было много лучше, чем в тоске ожидать приезда жреца, отвечающего за клин Гехта, и решения своей судьбы.

Орм прибыл ближе к вечеру, и событие это не сопровождалось ни знамениями в небесах, ни людской суетой. Просто нас разыскал бородатый Тарий.

– Ах вот вы где. Орм приехал. Идите в трапезную, расскажете старому все, заодно поужинаете.

А Гудрун говорит, что только в нашем доме за едой занимаются еще фунс знает чем…

Но и у здешней владычицы кухни были к едокам свои претензии. Уже на подступах к трапезной было слышно, как она ругается:

– Совсем ты, старый, свою нечисть распустил! Сковороду с едой остывать уже нельзя оставить, прямо лезут, ничего не боятся!

– Всякое создание Драконов ищет себе пропитание, – спокойно отвечал мужской голос.

Услышав его, я чуть не споткнулся на пороге. Хотя чему удивляться, где же еще встретить служителя Дода, как ни в храме.

Жрец, шесть лет назад приходивший за мной в Къольхейм, спокойно сидел за столом в трапезной. Двое забавных зверушек, с полосатыми хвостами и кисточками на кончиках ушей, деловито занимались содержимым большого блюдца, но при этом косились на тарелку человека.

– А, Ларс Къоль. Похоже, ты зачем-то очень нужен Багряному, раз уж сам явился сюда. Судьба. Ингрид говорит, ты и твоя спутница чуть не погибли в Белом Поле? Можно было бы предложить вам быть гостями храма, но сейчас мы будем полезнее в Гехте. Лишний час ничего не решает, но лучше поторопиться. Поужинайте, я пока что завершу некоторые дела, и отправимся.

– А разве нас теперь выпустят отсюда? – от неожиданности ляпнул я.

– Почему нет? – изумился (искренне?) Орм. – Вы не сделали ничего такого, чтобы удерживать вас в храме. Или хотите посвятить себя служению Багряному? Нет? Тогда не мешкаем. Асгерд, присмотришь за рёрхвалами?

– Хорошо. Но такого приволья им не будет!

Зверьки, подчистив содержимое своего блюдца, вплотную заинтересовались тарелкой Орма.

Ближе к ночи, как раз перед самым нашим отъездом, вновь испортилась погода. Даже внутри гостевого дома было слышно, как шумит океан, и завывает налетающий с него ветер. Казалось, что пришедшие в движение воздух и воды бьются прямо в двери обители, вызывая на бой или расправу укрывшихся за стенами людей.

– Ничего, – сказала Ингрид, – храм стоит здесь с начала времен, но потопа не было ни разу.

Они с Гердой сидели у камина. Эфтер вольготно разлеглась у ног ведьм. В отсветах огня они казались фигурами старинного витража. Я не был чужим или лишним в этом собрании женщин, но все же решил выйти из комнаты. Тихо беседующие колдуньи не обернулись, не прервали разговор. Только собака, подняв большую белую голову, проводила меня взглядом всезнающих карих глаз.