Время собирать камни

Но Сенька отчаянно замотал головой, и Витька сдался.

— Ну, что там стряслось? — хмуро спросил он, выйдя за калитку.

— Этот за ограду вышел!

— Что еще за «этот», Сень? За какую ограду? Где Мишка?

Сенька потянул его за собой, усадил на скамейку и, наклонившись, тихо рассказал, что сегодня они втроем ходили за орешником, а на обратном пути не удержались и заглянули на Антонинин двор. Так вот, наркоман уже не во дворе валялся, а ходил за оградой, и вид у него вполне живой. Значит, ведьма его, козла, вылечила все-таки. Не сдох он, не загнулся. И пока никуда из их деревни валить не собирается.

Витька задумался.

— Ладно, вечером поговорим, — решил он. — Кто еще знает?

— Да все, кроме Андрюхи и Юльки.

«Андрюха все равно сегодня не придет, — вспомнил Витька. — Что ж, пожалуй, и к лучшему».

— Сень, мне пора.

— Пока, Витек. Ты уж придумай чего-нибудь…

На долю секунды Витька почувствовал переполнившую его гордость. Вот оно! Ведь его просят, а не какого-то там Андрюху, потому что знают, у кого мозги работают! Но в следующий момент подумал, что Сенька будет восторгаться кем угодно, даже бабкой Степанидой, если она сделает что-то, чего он не понимает, и радость поутихла. Но, возвращаясь домой, Витька размышлял, что теперь у него появилась возможность показать им всем, кто на самом деле старший — не по возрасту, конечно, а по поступкам. Он их заставит смотреть ему в рот, как было и раньше и как должно быть по справедливости, потому что он, Виктор Чернявский, умнее их всех.

Вечером ребята собрались возле костра. Не было только Юльки, которую вредная тетя Шура не отпустила, и Мишки (мать оставила его дома присмотреть за отцом, пока она сбегает к соседке по делам).

Женька поворачивала кусок хлеба на прутике и поглядывала на Виктора. Понятно, почему Юлька, дурочка, влюбилась. Витька ничего себе парень. Как там мать говорит? А, видный! Точно, видный. Вот когда он волосы так ерошит рукой, вообще на какого-то актера становится похож, и взгляд у него… задумчивый. Только воображает много и строит из себя. То ли дело Мишка! Мишка всегда как есть, так и говорит, а не выдумывает непонятно чего. Вот Сенька у них еще мелюзга, на Мишку совсем не похож, зато самый сильный — всех мальчишек на лопатки кладет, как не фиг делать. Женька пожалела, что она так не может. «Ничего, вот с гантелями позанимаюсь, — подумала она, — руки такие станут, что даже Мишка удивится. Где бы только их найти, те гантели…»

— Слышь, я сегодня Глашку видел, — в тишине, нарушаемой только потрескиванием костра, неожиданно сказал Сашка. — Она опять за свое.

— Что, и палочки ломает? — подняла голову Женька.

— Угу.

— Вот черт… — покачал головой Сенька. — Ну а ты чего?

— Я все сказал, как баба Степанида велела. Ну, не знаю… Вроде все нормально пока.

Сашка сплюнул через левое плечо и постучал по деревяшке.

Раздался шорох, и на тропинке показалась темная фигура.

— Ой, Мишка! — обрадованно воскликнула Женька. — Че рано-то?

— Да мать пришла, я и рванул, — пробасил тот в ответ и уселся рядом с ней. — Санек, ты чего плюешься?

— Рассказываю, что Глашку, дрянь, видел сегодня, она опять в свои игрушки играет.

— Зубы бы ей выбить за те игрушки. Ну и что, сказал?

— Сказал.

— Сань, повтори, а… — попросил Виктор, который Степаниду не очень слушал, а все рассказы мальчишек считал ерундой и самовнушением, но на всякий случай решил запомнить стишок.

— Через кочку и сугроб, — начал Сашка, — мимо глаза, прямо в лоб, отведи мою беду не на друга, а к врагу.

Витька усмехнулся, как и тогда, у Степаниды, когда она заставила каждого из них повторить эту чушь. Но сейчас, в темном лесу, озаряемом лишь вспышками костра, слова уже не казались такими уж глупыми. Он повторил стишок про себя и вспомнил еще кое-что.

— Да, Санек, а ты в глаза-то ей смотрел?

— Смотрел, смотрел. У нее зенки такие… не поймешь, куда смотреть.

— Когда ты видел ее? — спросил Мишка.

— Утром.

— Ну, значит, все нормально. Раз до сих пор ничего с тобой не случилось, значит, и не случится.

— Смотри, сглазишь! — дернула брата Женька. — Постучи, Сань.

Сашка опять постучал по дереву и на всякий случай еще несколько раз сплюнул через левое плечо.

Вокруг сгущалась ночь. Сашка и Сенька подкладывали в золу картошку, а Мишка достал бутылку и рассматривал этикетку, которую видел уже тысячу раз. Женька встала глянуть, нет ли кого на дороге, но в лесу было тихо и спокойно, никто и не думал их проверять: родители знали, где они собираются, и знали, что не позже двух ночи все будут дома. «Всяко лучше, чем на дискотеку в райцентр мотаться, — думала про себя тетя Шура, и за ней остальные родители. — А так сидят, картошку жарят, болтают, не мешают никому». О том, что на костре употреблялась водка, не знал никто из взрослых, и было страшно даже подумать, что случится, если узнают. Витька сидел и думал, с чего начать. Общую канву разговора он уже обдумал, теперь оставалось только выбрать удачный момент. Как раз когда он почти определился, Мишка проговорил:

— Хотели завтра в Петряево сходить, а теперь и ходить-то страшно, там драки чуть не каждый вечер. Не поймешь, чего от них ждать.