Время своих войн-1

   Куприян Желдак оказался счастливее. Два дня он носил оправдание, как чистую рубаху, смыв позор, чувствовал себя прощенным. Но теперь, когда Ульяна не стало, у него шевелилась жалость. Он ощущал, что осиротел во второй раз, точно из него вынули его лучшую часть. "И прости нам долги наши, как прощаем и мы должников наших", - причащал его батюшка, пожелтевший от цинги. Вместо исповеди Куприян хрипел, высовывая распухший язык. Священник потребовал покаяния. "Брат..." - выдавил шепотом Куприян. И его глаза в последний раз беспокойно забегали.

   С неба смотрели звезды. Неподвижные, как глаза мертвеца. "Это Ульян глядит..." - напоследок подумал Куприян, отправляясь к Тому, кто послал ему любовь через ненависть.

* * *

   Сорока вылезает из ямы, отряхивает колени.

   - Можно опускать!

   Не совсем так. Сперва наметить каждое бревнышко, потом распустить (разобрать) постройку, разнести ее на четыре стороны вокруг огромной квадратной ямы и собрать ее заново уже внизу. Хотя много раз думали; вот было бы славно поднять и опустить сруб разом! Однако, придется, как всегда, повозиться, "наломаться"... Аховая работенка! Напольник, на который собирались опускать, уже сложен - покоится на двух толстых обожженных до угля бревнах (это, чтобы не гнил с краев), а под ним хранилище и уже сделан тайный душник-лаз, выведен в крутой берег и засажен кустами так густо, что не проломишься ни с трезвых, ни с пьяных глаз - только если ляжешь и станешь вползать ужом. Со вторым лазом всегда больше всего возни, но чем дальше уведешь, тем больше шансов уцелеть. Теперь оставалось каких-то дней пять, и места будет не узнать - снова ходи поверх - ни за что не догадаешься, что под ногами жилище. Грамотный схрон - это тот, когда даже знаешь, что, да где искать, а не найдешь.

   Но работы много. Отдушины едва ли не главное - их опять тянуть далеко, еще "хитрые" - так, что если и зимой, сам воздух до выхода остывал. Для этого Седой специальные пластиковые трубы наготовил, вроде дренажных. По общему смыслу вроде длиннющих глушителей. Только уже не на звук, а на тепло. Ну, и звук, разумеется... тут хоть граммофон заводи. Забросил на машине в квадрат, а потом пришлось далеко тащить. Всякий сруб требуется разобрать, а потом, тщательно подгоняя, сложить в яме. Только, прежде чем закапывать, надо обшить стенки рубероидом, чтобы не вбирали сырость от земли. Первый лаз - экстренный. Второй - обыкновенно длинный, протянут не по прямой, а с парой обязательных поворотов. И все без единого гвоздя.

   Подготовка схронов считалась за отдых...

   В драке за свое, за правду, сила отпущена двойная - по праву собственной исключительной правоты. Готовились, рыли, прибивая собственную тень к будущему.

   Братцы, и когда такое случилось? Жил не жил, а помирай? И как же такое сталось - уж и дело к тому - что нора человеку в обычай? Не жуку, не зверю, а человеку аки зверю прятаться и зверимость являть?

   Позади очередная многодневка - разведвыход по схеме, подготовленной Седым. Нескончаемая серия марш-бросков по незнакомой местности, с решением множества задач "по ходу" - характерных для группы, выполняющей спецзадание во вражеском тылу.

   Трудно развивать новые навыки. Рано или поздно приходит возраст, когда это едва ли возможно, но вот поддерживать ухваченное, вбитое, закрепленное - сравнительно легко и даже невозможно забыть - в какие-то моменты они сами включаются, словно срабатывает какой-то механизм, и самые давние, и вроде даже не свои, словно идет некая подпитка памяти поколений...

   Весь смысл разведывательно-диверсионного подразделения, каким бы оно не было, в двух факторах: выживание в условиях враждебной среды, выполнение возложенной на себя задачи.

   Удачное балансирование позволяет использовать группу еще раз. И еще.

   Распадались на двойки и тройки, через некоторое время снова собирались для решения групповой задачи, потом опять расходились - действовали параллельно, совместно, дублируя результат, с невидимой подстраховкой, когда кто-то исполняет а кто-то прослеживает исполнение и "подтирает" недочеты, действовали и против друг друга - самые неприятные моменты, по которым потом был много споров. Обросли многодневной щетиной, осунулись, приобрели звериное чутье. Седой полгода готовил маршрут разведвыхода - своеобразную "тропу разведчика", значительно отличающуюся от прошлогодней, расписывал задачи, частью проходил сам - намечая точки, оставлял закладки заданий и припас в местах, которые ему подсказывала извращенная фантазия. В этот раз заставил прогуляться в Белоруссию, поползать на полигонах Боровухи, полюбоваться строительством АЭС в Литве, пройтись вдоль границы с Латвией, чередуя ту и эту стороны... И опять туда, где оболганный Лукашенко (Имя Отчество) пытался разговаривать с Западом и Россией на основе здравого смысла...