Время – убийца

– Поступи она так, жандармы уже были бы здесь. Нет, милая, твоя мать не станет рассказывать немыслимую историю о том, что ее столько лет держали под замком в пастушьей хижине! Пальма не выдала нас, хотя именно так поступил бы любой заложник, согласна? Лишнее доказательство ее вины. – Старик попытался поймать взгляд внучки. – Мы найдем ее, и вы поговорите. Корсиканец может очень долго прятаться в маккии, но не чужачка, двадцать семь лет просидевшая взаперти.

Клотильда посмотрела на Кассаню и поняла, что они думают об одном и том же. Что, если Пальма отправилась к Наталю Анжели? 23 августа 1989 года ей не позволили добраться до Пунта Росса, но это не значит, что она не попробует еще раз.

– Идем, – сказал Кассаню. – Нужно вернуться домой.

Обратный путь они проделали в молчании. Клотильда пыталась представить жизнь матери в импровизированной темнице. Она постепенно подружилась с Орсю, молчаливым мальчиком, носившим ей еду. Когда родился щенок, они дали ему имя Паша́. Время от времени Пальма слышала обрывки фраз, возможно, обменивалась несколькими словами с Лизабеттой. И вот после всех этих лет в темной комнате, освещаемой только Бетельгейзе, она узнаёт, что ее дочь возвращается на Корсику, пишет записку и доверяет ее Орсю. Пусть дочь узнает, что она жива! Потом велит ему накрыть завтрак, как двадцать семь лет назад, а через несколько дней уговаривает стать проводником. Пальма хочет увидеть свое дитя, Клотильде ничего не угрожает.

Какую тайну скрывала ее мать? Она никогда не убила бы Пашу. Зачем бежать, когда долгожданная встреча вот-вот случится? Пальма Идрисси не могла ослабить проклятую гайку и подвергнуть жизнь детей смертельной опасности. Нет и еще раз нет! Из всего сказанного дедом значение имеет одно.

Ее мать жива!

Campa sempre.

Клотильде пора вступить в игру. Выполнить профессиональные обязанности.

Доказать невиновность Пальмы Идрисси.

На спуске хозяин Арканю ускорил шаг, словно, сняв с души груз, расслабился и теперь думал о накрытом к обеду столе и ароматных колбасках фигателлу.

«Не так быстро, дедуля. Не так быстро. Внучка может сильно испортить тебе аппетит!»

Клотильда коснулась руки старика, в которой была зажата палка:

– Дедушка… А если был еще какой-нибудь след? Другой подозреваемый?

Кассаню не притормозил – даже пошел быстрее.

– Я был прав, решив обойтись без адвоката…

– Между прочим, профессией я обязана тебе! – язвительным тоном откликнулась Клотильда. – Вспомни, что сказал мне двадцать семь лет назад на вершине Капу ди а Вета. Возможно, все предопределено свыше и ты подал мне идею пойти в адвокаты только для того, чтобы я однажды доказала: Кассаню Идрисси совершил самую большую ошибку в жизни.

Старик даже не улыбнулся.

– Мы проверили все и всех, Клотильда.

– Даже Червоне Спинелло?

Кассаню сбился с ритма.

– Червоне Спинелло? А он тут при чем? Ему было четырнадцать…

– Семнадцать…

– Пусть так. Как связаны мальчишка и вредительство? Все адвокаты с континента задают идиотские вопросы. Выбирают свеженького покойника и все вешают на него.

«Издевайся на здоровье, дедуля, я не поддамся!»

Вдалеке показалась макушка древнего дуба Арканю.

Кассаню Идрисси – мужчина. Значит, в разговоре с ним нужно блефовать.

– Червоне знал о моей матери, верно? О суде и приговоре? И шантажировал вас?

Кассаню закатил глаза.

– Это никак не связано с ослабленной гайкой, но ты права: много лет назад Червоне подслушал разговор отца с другим присяжным. Проныра вечно шпионил. После смерти Базиля он унаследовал кемпинг, но не стал меня шантажировать – на острове таких слов не произносят, можно поймать пулю в грудь – и просто дал понять, что знает. Мы ничего не обсуждали, условия договора были заведомо известны. Если Червоне обратится к полицейскому, поговорит с журналистом или еще с кем-то, возникнет угроза мне и всей моей семье. Я могу попасть в тюрьму, и Арканю зачахнет. Червоне попросил разрешения застроить несколько гектаров, обновить «Эпрокт», увеличив площадь ресторана и построив дополнительные душевые, финские домики, бунгало и павильон на пляже Ошелучча. Он хотел получить несколько участков, которые принадлежали мне. Место под комплекс «Скала и Море» Червоне купил благодаря моей протекции. Он знал, какой выбор я сделаю между честью семьи и несколькими заасфальтированными гектарами земли.

– Если это не шантаж, что тогда?

– Торговый договор. Червоне – сын моего лучшего друга. Он знал, что ничем не рискует.

– То есть убить его приказал не ты?

Кассаню изумился:

– Конечно, нет! Зачем бы я стал это делать? Спинелло честолюбив и не щепетилен, в делах понимает больше, чем в земле, но по-своему любит Корсику. Возможно, насчет строительства прав он, а не я.