Время – убийца

– Думаю, твоя мать не сбежала, Клотильда…

«Поздновато для сожалений, дедуля!»

– Думаю… ее похитили.

Зазвонил телефон. Взвизгнули шины.

Наталь?

Франк?

«Пассат» летел прямо в пустоту.

– Поворот направо, – спокойно сообщил Кассаню. – Двести метров, сто двадцать градусов.

Она повернула в последний момент. Возможно, старик ей пригодится. Он каждый метр дороги знает наизусть, пусть поработает штурманом, пользы от него будет точно больше, чем от самого опытного раллиста на «Тур де Корс».

– Клотильда? Это Мария-Кьяра!

От удивления она едва не врезалась в каменную стенку и чудом не въехала в часовенку с Мадонной, крестом и тремя пластиковыми цветками. Кто их положил? Зачем? Решил почтить память другой машины, другой жизни, оборвавшейся тут днем или ночью?

– Левый поворот, сто пятьдесят метров, крутой поворот.

– Мария?

– Я думала о нашем разговоре. О вранье Червоне Спинелло. Об истории с испорченным рулевым управлением.

– Ну и?..

– Правый поворот, узкий, сто метров, сто шестьдесят градусов.

– Вообще-то Червоне не врал.

У Клотильды потемнело в глазах. Мария-Кьяра отказывается от своих слов. Червоне, идеального подозреваемого, сначала находят убитым, а теперь, будь он неладен, еще и обеляют. Раз Червоне не виноват, преступником автоматически становится ее брат Николя.

– Но вы утверждали…

– Я попыталась по минутам восстановить день 23 августа 1989 года, вспомнить каждое слово, каждый жест…

– Небольшой зигзаг слева, сто пятьдесят метров. Восемьдесят градусов.

– Каждый жест? Столько лет спустя?

– Слушайте внимательно, Клотильда, и не перебивайте. Все эти годы я была уверена, что ваши родители и брат погибли в аварии. Но Червоне не мог испортить машину, потому что убить нас с Николя хотел не он, а тот, кто умирал от ревности.

– Налево! – гаркнул Кассаню.

Клотильда повернула в последний момент, не выпуская телефон, и съехала на обочину, раздавив колесами растущие на склоне цветы.

– Я совершенно уверена, – продолжила Мария-Кьяра, – и никогда не забуду глаза, смотревшие на меня и вашего брата на пляже Ошелучча вечером 23 августа, после того как все разошлись. Все, кроме него. На следующий после аварии день он так же смотрел на меня. Сегодня я поняла. Он хотел нас убить… С Николя у него получилось.

– Прямо, четыреста пятьдесят метров, газуй…

– Кто это был, Мария? Чей взгляд ты поймала?

В ответ прозвучал смех. Деланый, киношный. Мария-Кьяра много лет чувствовала себя виноватой. Кто-то так сильно ревновал, что пошел на убийство.

– Вспомни, Клотильда, ты не могла забыть его глаза. Хотя чаще видела только один.

63

23 августа 2016

20:52

Повороты плавно сменяли друг друга. «Фуэго» ехал медленно, водитель мог не беспокоиться, за него думал GPS. Нужно точно выполнять указания механического голоса, и тогда машина окажется у первого поворота на карнизе Петра Кода точно в 21:02.

Через девять минут все будет кончено.

Чуть раньше отмеренного ему срока.

Врач говорил о девяти месяцах.

«Пассат» приближался к шоссе D81. Удаляясь от побережья, дорога спрямлялась, и Клотильда поехала быстрее. Метров через пятьсот придется снова сбросить скорость.

Она зажала телефон в коленях и крикнула деду:

– Это Герман! Придурочный Циклоп!

Кассаню повернул голову:

– Герман Шрайбер?

Клотильда смотрела на дорогу.

– Да, он всех убил. И через десять минут сделает это снова, если мы опоздаем. Он похитил Валу и маму.

– Исключено…

20:53

– Ничего подобного, дедуля! Я вчера говорила с ним по телефону и…

Старик положил руку ей на колено:

– Повторяю, это исключено. Ты не могла вчера говорить с немцем. – Он сделал долгую паузу. – Герман Шрайбер умер в девяносто первом, через полтора года после аварии, в которой погибли твои родители, немного не дожив до двадцати.

20:54

«Фуэго» проехал мимо скал Капо Кавалла.

«На месте в 21:02», – сообщил GPS. На дисплее навигатора в стилизованным виде отображался окружающий пейзаж. Ярко-синее море, гора цвета хаки, кофейно-кремовое небо.

«Безвкусная и кричащая картинка, – подумал Якоб Шрайбер, – настолько же уродливая, насколько прекрасна реальность…»

Заходящее солнце окрасило мыс Ревеллата, маяк, цитадель Кальви в алые тона. Он сбросил скорость, чтобы насладиться видом. Плевать на точный расчет времени и хронометр GPS, он нагонит после мыса Кантателли. Дивный пейзаж – единственное, о чем он будет сожалеть.

Дорога снова повернула к горам. В сухой маккии паслись тощие коровы. Он прибавил газу, подумав, что ведет себя глупо, размышляя о предстоящем. Даже если бы Клотильда Идрисси не вернулась на Корсику, чтобы разбередить только-только затянувшиеся раны, лето 2016 года все равно стало бы для него последним. Старейший постоялец кемпинга «Эпрокт» решил распрощаться с жизнью на Корсике. Вместо того чтобы угасать в больнице в Леверкузене, лучше умереть в этих райских декорациях. А загробная жизнь… Неизвестно, есть там что-нибудь или нет.

«Самое большее – девять месяцев…» – сказал его доктор.