Время – убийца

Из туалета вышла уборщица-марокканка в синем, шитом золотом платье – джелябе – и белом платке на голове, с ведром и шваброй. Клотильда показала ей листок.

– Campa sempre, – на безупречном корсиканском произнесла женщина.

Клотильда воспрянула духом.

– Что это значит?!

Уборщица удивилась и сказала:

– Она жива. Она по-прежнему жива.

53

Среда, 23 августа 1989,

семнадцатый день каникул,

небо цвета синяка

– Кло…

Я нехотя сдвигаю наушники:

– Ну что еще?

– Поехали.

Куда?

Я вздыхаю. Просыпаюсь. Пытаюсь вернуться с небес на землю. Каменная стена врезается в спину, скамья царапает голые ноги. В овчарне тихо, как будто все разъехались.

Куда?

Я закрываю глаза, вспоминаю лица членов клана Идрисси, желтые розы, вино Clos Columbu, шумный разговор. Открываю глаза – передо мной Нико, сегодня он похож на профсоюзного функционера. На переговорщика, который должен убедить грабителей банка отпустить заложников.

Со мной это не пройдет!

Мое сердце это терпит каждый день[181], воет Ману Чао. Я делаю громче. Не хочу покидать странную грезу. Выпрямляюсь, беру тетрадь и ручку.

Я все еще не пришла в себя, не знаю, сколько спала, и не очень понимаю, где нахожусь. Почти стемнело, а засыпала я при свете.

Начинаю медленное всплытие…

Рассказать вам сон, пока он не улетучился? Пока я снова не заснула? Обещаю, вы удивитесь!

Знаете что?

Вы там были, мой читатель из будущего. Были в моем сне!

Клянусь! Ну, не вы, не совсем вы, но события странного сна происходили в ВАШЕ время! Не через десять, не через тридцать лет. Как минимум через пятьдесят.

Николя никуда не делся и выглядит раздосадованным.

– Кло, тебя все ждут. Папа не станет…

Папа?

Я что-то пропустила? У папы изменились планы?

Смотрю на луну в небе, ее отражение на воде и начинаю писать еще быстрее; не сердитесь, мой обожаемый читатель, если я не успею закончить одну из фраз, не допишу слово, оставлю вас так сказать «на перроне». Папа дернул меня так сильно, что чуть не вывихнул руку. Дневник и ручка остались лежать на скамье. Так что – на всякий случай – целую, прощаюсь и…

…продолжаю.

У Николя странный вид, можно подумать, пока я спала, на острове случился конец света, во двор овчарни упал метеорит, цунами вырвало с корнем большой дуб.

Надо торопиться, не расслабляться, иначе сон ускользнет…

Все происходит в будущем, на пляже Ошелучча, я узнала скалы, песок, очертания бухты. Они остались прежними, а я превратилась в бабульку! Среди красных скал выросли странные здания из невиданных, почти прозрачных материалов, какие иногда рисует мама. Бассейн похож на нынешний – такой же большой. Я сижу на бортике и болтаю в воде морщинистыми ногами.

Слышу папины шаги и ускоряюсь.

В моем сне о будущем есть Наталь. В бассейне плещутся дети – возможно, мои. Или внуки? Не знаю. Но я счастлива, потому что за пятьдесят лет ничего не изменилось, рядом все мои близкие, никто не умер. Время проходит, но оно ни в чем не виновато, и мы ошибаемся, называя его убийцей…

* * *

Он перевел взгляд в пустоту.

Дневник заканчивался этим словом.

Убийца.

Он прочел его еще раз и закрыл тетрадь.

54

23 августа 2016

10:30

Клотильда уже приходила сюда ночью.

Но тогда ее вел Орсю.

Она понятия не имела, как найти пастушью хижину при свете дня. Приметы были расплывчатые: миновать реку, вскарабкаться по крутому склону, пересечь бесконечную гаригу[182]

.

Она бросила машину у подножия тропы, ведущей к Casa di Stella, в том самом месте, где в полночь ждала Орсю. Столичные сыщики остались в жандармерии.

Campa sempre.

Клотильда ничего больше не добилась от Орсю, но узнала главное. Ее мать жива!

Двадцать семь лет назад Пальма погибла у нее на глазах, но странный брат подтвердил то, в чем она уверилась, вернувшись на Корсику, то, что всегда знала.

Мама жива.

Мама ждет ее.

В хижине.

Клотильда влезла на холмик, с которого был виден двор овчарни в Арканю, и замерла.

…Задержись на несколько минут под зеленым дубом. – до наступления темноты.

Я увижу тебя и, надеюсь, узнаю.

Пальма скрытно наблюдала за дочерью и теперь где-то прячется – на горе́ или в зарослях дрока и вереска, доходящих человеку до пояса. Очень удобно: ты следишь, а тебя не видят, подслушиваешь, а тебя не слышат, шпионишь – и остаешься вне подозрений. Глупо, но Клотильда вообразила, что, оказавшись на месте, вспомнит форму валуна, изгиб ствола, колючую ветку шиповника, узнает ночные тени, найдет указатели. Увы… Невозможно сориентироваться в лабиринте каштанов и дубов, окруженных земляничником. Голова кружилась от ароматов бескрайней маккии.

Клотильда готова была сдаться, вернуться в Кальви и попытаться улестить инспекторов из Аяччо, чтобы те отпустили Орсю под ее поручительство. Глупейшая из иллюзий! Он арестован по подозрению в убийстве, понадобятся недели, чтобы судья распорядился провести реконструкцию преступления.

И тут она увидела.