Время Волка

— Я тебе не жена. Сидеть дома и печь плюшки к твоему приезду? Извини, ты меня с кем-то перепутал. У меня есть где жить и есть чем заниматься в твоё отсутствие.

И квартира пустовала неделями, а иногда и месяцами. Только когда он приезжал, там появлялась Настя. Так что уютного гнёздышка не получилось, квартира всё равно напоминала гостиничный номер.

С каждым годом Волк всё больше боялся потерять Настю. Он не понимал, на чём держатся их отношения. Она никогда не говорила: «Люблю», нежность проявляла строго дозированно и только в определённых ситуациях, в основном же держалась чуть отстранённо, постоянно показывая, что он — не пуп земли, особенно для неё. И Леонид Витальевич самоуверенно решил, что всё дело в сексе. А несмотря на героическое прошлое и огромный опыт, в постели он чувствовал себя всё менее уверенно, возраст-то, увы, не юношеский. Он глотал стимуляторы, но все они влияли на его и без того нездоровое сердце, и после пары неудачных экспериментов Леонид Витальевич на полном серьёзе стал опасаться, что когда-нибудь отдаст концы прямо во время процесса. Как-то жаль закончить жизнь и карьеру столь бесславным образом. Но и потерять Настю он не мог.

С такими невесёлыми мыслями он и прибыл в Петербург. На Московском вокзале у него был знакомый таксист Саша. Следовало бы заранее ему позвонить, но из-за чёртового заикания Леонид Витальевич не решился. Ему повезло, Саша оказался на месте. Леонид Витальевич плюхнулся на заднее сиденье старенькой «тойоты», протянул руку для пожатия.

— Как обычно, Леонид Витальевич? — поинтересовался Саша.

— Угу.

Как хорошо, когда не надо ничего объяснять. На заднем сиденье рядом с Волком лежала книга с закладкой посередине, видно, Саша читал её, ожидая клиентов. Волк пригляделся — биография Александра Невского. Леонид Витальевич усмехнулся. М-да уж, поистине Петербург — особенный город.

* * *

Из дневника Бориса Карлинского:

В общей сложности Лёнино отлучение от сцены продлилось около полугода, но этого времени ему хватило, чтобы понять, какие блага он имеет и чего в любой момент может лишиться. Я всегда считал профессию артиста слишком уж зависимой: ты должен нравиться публике, иначе билеты на твой концерт не продадутся, ты должен нравиться телевизионному начальству, иначе тебя не покажут по телевизору, ты должен нравиться композиторам и поэтам, иначе тебе не дадут песню. Ты должен нравиться даже «коллективу старых коммунистов», которые решают, выпускать или не выпускать тебя на зарубежные гастроли. К счастью, Лёнька располагал людей к себе: и телевизионным начальникам, и старым коммунистам нравился скромный мальчик с приятной улыбкой. Знали бы они, каков этот скромник на самом деле! Но Лёня после «сочинской ссылки» хорошо уяснил, где и как себя надо вести, и всячески старался не давать поводов своим недоброжелателям.

Он усиленно готовил новую программу из созданных в Сочи песен, которую назвал «Город у моря», записывал на «Мелодии» одноимённую пластинку и мотался по гастролям, зарабатывая на машину. Когда он её всё-таки купил, смеху было!

Началось с того, что директор АвтоВАЗа попросил Лёню спеть шефский концерт на заводе в Тольятти. Просто так, по дружбе. Ну понимали все прекрасно, что дело не в дружбе, а в возможности купить машину без очереди, и Лёня понимал, и его музыканты. Коллектив, конечно, ворчал, им-то по машине не достанется и кому охота бесплатно работать? Но поехали, концерт отыграли. Лёнька рассчитывал, что ему прямо там машину и продадут, но не тут-то было. Оказалось, что нужно возвращаться в Москву, ехать на какой-то там склад и чуть ли не подпольно получать автомобиль. Замечу, всё за собственные деньги, не бесплатно. Сейчас даже вспоминать смешно, а тогда Лёнька сильно переживал. Ну ещё бы, Кигель уже ездил на «Волге», а у Марата Агдавлетова вообще была иномарка! Которая, кстати, на ладан дышала и постоянно ломалась. Но иномарка же! А Лёнька всё ещё добирался на концерты на метро или в крайнем случае на такси, причём в общественном транспорте его обязательно кто-нибудь узнавал, и тогда весь вагон начинал домогаться, выспрашивая подробности артистической жизни и требуя автограф. В общем, машина нужна была Лёньке позарез.

И вот наступил тот самый день, Лёнька отправился за автомобилем. Мы условились, что первым делом он заедет к нам с Полей, возьмёт нас и мы поедем кататься. Замечу, что прав у Лёньки не было! Управлять автомобилем нас учили в школе в старших классах на уроках автодела, но, во-первых, с тех пор прошло лет пятнадцать, а во-вторых, никаких бумажек об окончании водительских курсов нам тогда не выдавали. Но Лёньку этот вопрос, кажется, совершенно не заботил. Мы с Полиной торчали у окна, поджидая его. Я знал, что он должен получить «шестёрку», легко отличимую по круглым фарам. Да и не так уж много машин тогда по Москве каталось, честно сказать. Лёнька мечтал о вишнёвом автомобиле, но какой именно цвет ему достанется, никто не знал.