Время Волка

Леонид Витальевич отрицательно помотал головой. Не полезет, его и так тошнит, с коньяком вчера перебрал. Он в общем-то не любитель крепких напитков, так, под настроение, и то больше вид делает, чем пьёт. Привычка с молодости. Ещё в начале карьеры он понял, что алкоголь может погубить даже самого талантливого певца. Дело не только в голосе, хотя и в нём тоже, дело в пропущенных концертах, сорванных записях, подмоченной репутации, которые в итоге приводят к тому, что телефон перестаёт звонить и выступать больше не приглашают. А он слишком дорожил своей так тяжко обретённой профессией. Поэтому быстро научился в застольях имитировать употребление алкоголя, цедить весь вечер одну рюмку и только в зрелом возрасте полюбил хороший коньяк. И то разводил его водой, берёг связки. А вчера вот накатило.

– Если я поставлю им две миски, Пальма, эта рыжая сволочь, сожрёт сначала порцию Гриши, а потом свою, – продолжила Полина. – И зря ты её гладишь, она теперь от тебя не отстанет.

– Зна-аю, – Леонид Витальевич чесал за ухом прижавшуюся к нему Пальму. – Хоро-ошая со-обака, до-обрая, ла-асковая.

– Проститутка, – отрезала Полина. – Только к мужикам и ластится, причём ко всем. Представляешь, позавчера сантехника вызывали, приходит совершенно чужой человек с улицы, нормальная собака должна что сделать? Кинуться на него, облаять. Эта дура и кинулась, только не облаивать, а облизывать. У неё совершенно фрейдовская тяга к члену!

Волк хмыкнул.

– По-оленька, ты чу-удо!

Он откровенно любовался Полиной. Маленькая, хрупкая, в джинсах и олимпийке кукольных размеров, со спины она казалась девочкой. Лицо, конечно, выдавало возраст, все эти морщинки в уголках ярко-голубых глаз, на лбу и возле губ, слегка тронутых нежно-розовой помадой. Она выглядела лет на двадцать старше Натали, хотя реальная разница у них была небольшой. Ничего удивительного, Натали только за последний год дважды брала у него деньги на пластических хирургов. Волк не спорил, не отговаривал, послушно соглашался, что да, так лучше, и ему очень нравятся эти ставшие слегка вздёрнутыми, словно в вечном изумлении брови, и нос, всё сильнее округляющийся. И да, современная женщина просто обязана следить за собой и пользоваться всеми достижениями индустрии красоты, и ботокс – это замечательно, и блефаропластика, подтягивающая опустившиеся веки, просто необходима. Вот только по утрам он, встречаясь с женой где-нибудь на кухне, в первую секунду порой вздрагивал и начинал судорожно соображать, кого умудрился привести домой накануне. И морщинки Полины нравились ему гораздо больше. Он считал, что стареть человек должен естественно, что внешний вид является отражением внутреннего состояния и любая пластика порождает несоответствие, фальшь.

Волк трепал за уши Пальму, присев на скамеечку, и наглая псина уже залезла передними лапами ему на колени, преданно заглядывая в глаза.

– Лёня, да убери ты её! Весь в слюнях сейчас будешь! – не выдержала Полина. – Иди вымой руки, я всё-таки приготовлю тебе завтрак.

– Пре-екрати во-орчать. Я со-оскучился по хво-остатым.

Мысль об оставшемся дома Маэстро больно резанула по сердцу. Натали его недолюбливает, считает, что от собаки одна грязь. Забрать бы его и уехать куда-нибудь к морю. Да хоть бы и в Сочи. Подальше от всех проблем, журналистов, телекамер, директоров и обязательств. Купить маленький домик в горах и жить себе спокойно. Там можно быть самим собой, и даже твоё заикание никого не будет интересовать. Можно бы и Настасью прихватить, да ведь она не согласится. Она никогда не соглашается на его предложения, у неё всегда есть собственное мнение.

Послушное воображение творческого человека уже рисовало ему картинки семейной идиллии. Вот такие вот завтраки по утрам, выгул Маэстро по набережной, совместные походы по магазинам, спокойные ужины в прибрежном ресторане, где никому нет дела кто ты, с кем пришёл и как держишь вилку. М-да, мечтать не вредно. Глупо это всё, Леонид Витальевич. Ты просто старый запутавшийся дурак.

Полина сдержала своё обещание: в столовой Волка ждали и тосты, и яичница, и чай с молоком, как он любит. И всё было так красиво сервировано и так вкусно пахло, что он решил-таки позавтракать. Уселся на Борькино место, чтобы лучше видеть телевизор, дотянулся до пульта, переключил канал – утреннее шоу для домохозяек его не очень-то интересовало, но где-то тут должен был быть «Спорт».

Он щёлкал кнопками, второй рукой разделывая яичницу, пока не наткнулся на кадр, от которого кусок застрял в горле. Чёрт возьми, это же Оксанка!

Волк не видел её лет… Да он бы даже не смог подсчитать, сколько лет он её не видел. И видеть не очень-то хотел. Он поспешно прибавил громкость, отодвинув тарелку. Теперь запах еды вызывал только тошноту.