Все дороги ведут к тебе

– Не сомневаюсь. Но это было до или после того, как я пыталась дозвониться тебе с нового номера, оставляла голосовые сообщения и писала эсэмэски, на которые ты не ответил? Ты же знал, что я никогда никого ей не сдам!

Он закрыл рот, но Симона, очевидно, решила, что продолжить разговор – хорошая идея.

– Нам жаль. Мы лишь несколько месяцев назад узнали, как все произошло, а Кэден сам не свой. Всех опросил – может, кто-нибудь с тобой на связи, – и отменил тур. Ты слышала? Вот почему мы здесь с «Голландией».

Я приподняла брови:

– Я в курсе, что миссис Джонс сообщила всем, что мы расстаемся, прежде чем узнала я. Мне Брюс сказал. – Так звали роуди, у которого я останавливалась в Юте. – Вы могли бы предупредить меня, но не стали. Вам обоим известно, что я не из тех, кто закладывает своих. Будь на моем месте кто-нибудь из вас, я бы сказала. Например, когда ты, Симона, поправилась и миссис Джонс заговорила о твоем увольнении, я тебе сказала. Или ты забыла?

– Но Кэден… – начала она.

– Мне уже плевать, и это правда. И вам переживать не стоит! По крайней мере, я могу сказать вам спасибо за то, что не дали им мой номер… Хотя вы ничего не сказали из опасений быть уволенными. А то вдруг миссис Джонс подумает, что вы лжете и на самом деле общаетесь со мной, так? – хмыкнула я. – И вот что я вам скажу: удачи в туре!

Я произнесла это максимально спокойным тоном, а затем развернулась – и оказалась лицом к лицу с Роудсом, который подошел ко мне сзади.

А рядом с ним стоял Эйм.

И они смотрели на меня настороженными огромными глазами, так что у меня в груди тотчас возникло паническое чувство.

Черт!

Не хотела я, чтобы они узнали об этом вот так. Ну, не хотелось мне, чтобы они знали об этом периоде моей жизни. Но ведь в итоге я бы все равно рассказала? Предъявила бы последний кусочек пазла под названием «бывший Авроры».

А теперь эти двое так называемых друзей, которые перестали отвечать на мои звонки и сообщения, лишили меня такой возможности.

Мучимая чувством стыда, я открыла рот, собираясь сказать, что объясню все в машине, но Роудс меня опередил.

– Твоего бывшего звали Кэден? – как-то слишком медленно спросил он. – Кэден Джонс?

И прежде чем я успела ответить, Эймос сжал губы так крепко, что они побелели, а его лицо приняло то ли растерянное, то ли обиженное, то ли рассерженное выражение.

Твою ж мать! Это был мой косяк. Да, можно было винить Симону и Артура, но в конечном счете это я поставила Роудса и Эйма в такое положение… Оставалось только одно – сказать правду.

– Да, это он, – слабо проговорила я, охваченная второй волной жгучего стыда.

Ну да, один из самых крутых исполнителей кантри за десятилетие.

Отчасти благодаря мне.

– Твой бывший – тот самый чувак из видеорекламы о страховании? Чья песня звучит на заставке «Футбола по четвергам»?

Такого архисерьезного голоса у Роудса я, пожалуй, не слышала.

– Вы говорили… – начал Эйм, но замотал головой. На его шее и щеках проступили красные пятна.

Я могла лишь гадать, рассердился он или обиделся, а возможно, все вместе, но внезапно почувствовала себя ужасно. Честно говоря, хуже, чем полтора года назад, когда жизнь, которая была мне привычна, в одночасье закончилась. Сжав руки в кулаки, я пыталась собраться с мыслями.

– Да, это он. Я не хотела говорить вам, кто он, потому что…

– Вы сказали, что были замужем, – пробормотал Эймос. – А он не женат, потому что Джеки одно время только о нем и говорила.

– Строго говоря, мы состояли в гражданском браке. Я могла бы претендовать на половину его имущества, у меня есть доказательства. Я консультировалась с адвокатом. И подала иск, но…

Роудс открыл рот и помотал головой. У него на шее непонятно отчего набрякла вена.

– Ты соврала нам?

– Я не врала вам! – прошептала я. – Я просто… не сказала. А что я должна была сказать? Эй, люди добрые, я вас первый раз вижу, и знаете что? Я профукала четырнадцать лет жизни, проживая с одним из самых известных чуваков в этой стране? Я сочинила все его песни и подарила ему, потому что безмозглая наивная дура? А он кинул меня, потому что его мамочка решила, что мы – не пара? Потому что он недостаточно меня любил?

Знакомое чувство стыда стиснуло мне грудь.

Краем глаза я увидела, как Симона и Артур начали медленно удаляться со словами «Нам очень жаль», но я не удостоила их ответом.

– Его песни тоже ваши? – прошептал Эйм тем самым голосом, который был памятен мне с нашей первой встречи, когда его отец обломал нас с нашими планами. – И вы мне не сказали?

– Да, Эйм, мои. Поэтому они от меня откупились. Я говорила вам, что получила отступные. Просто не сказала от кого… Мне было неловко.

Парнишка стиснул челюсти:

– А вы не думаете, что нам следовало знать?

Я взглянула на Роудса и почувствовала, как зачастило сердце, отдаваясь ударами в шею и лицо.

– Я собиралась сказать, но просто… хотела, чтобы вы полюбили меня. То, какая я.

Он медленно покачал головой, сдвинув брови.