Все хорошо

– Миранда, я очень рад, что вам стало лучше. Но вы должны мне довериться. И не забывать делать упражнения. Сачковать нельзя. Если бы вы придерживались программы, кто знает, к чему бы вы к этому моменту пришли?

Он улыбается, разглядывая мое пристегнутое ремнями тело. И внезапно я понимаю. Понимаю, к чему бы я пришла. Превратилась бы в старуху, послушно огибающую оранжевые конусы в подвальном спортивном зале. Размахивающую руками и перешагивающую через веревочные ступени. Горбящуюся на массажном столе и старающуюся не орать, когда Марк втыкает в нее иголки. Я бы оказалась навечно пристегнутой к этому столу. К Марку, который продолжил бы хватать, тянуть и дергать меня, пока я не усвою урок, пока не научусь расслабляться.

Я закрываю глаза и закусываю губу, чтобы не кричать.

Наконец, Марк освобождает меня. Снимает перчатки. И бросает их в мусорную корзину.

– Как себя чувствуете?

Я пытаюсь встать. Но правая нога больше не разгибается. И я снова всем весом наваливаюсь на ступню. Расплющиваю ее с удвоенной силой. Чувствую, как плоть каменеет, превращаясь в цемент. И со слезами на глазах плюхаюсь обратно на стол.

– Ужасно. Моя ступня, она…

– Можете сегодня приложить лед.

– Лед? Но вы же говорили…

– Сорок восемь часов, не забыли? Дайте мышцам восстановиться, Миранда. А потом мы увидимся снова. И постараемся придерживаться выбранной стратегии, идет, Миранда? У нас прогресс. Маленькая победа.

– Но я снова не могу стоять. Не могу выпрямить ногу.

До чего же бесит собственный голос. Подвываю, как собака, которой дали пинка.

– А вы попытайтесь.

Как же я его ненавижу!

Я снова встаю и тут же заваливаюсь на правый бок. Нога каменеет и подламывается. Я едва не падаю.

– Упс. – Марк протягивает мне свою вялую руку, и мне ничего не остается, кроме как опереться на нее. – Ну вот, восстановили равновесие.

Но опора из его руки паршивая. Меня все равно шатает из стороны в сторону.

Цепляясь за руку Марка, я делаю шаг вперед. Опять теряю равновесие и на этот раз все же падаю. Лечу прямо на покрытый резиной пол.

– Миранда, вы в порядке?

Ему совершенно не важно, что я отвечу. Что бы я ни сказала, все равно это будет сплошное притворство. И почему только я все время мешаю ему меня вылечить? Разглядываю его ботинки. Черные, кожаные. Остроносые. Притоптывающие.

«Любите фокусы, мисс Фитч?»

– Миранда.

Мне мерещится поющий на сцене Толстяк. Который с улыбкой наблюдает, как я лежу на вибрирующем полу, раздавленная его болью. Запястье, за которое он меня схватил, все еще пульсирует.

– Миранда!

Снова вижу Марка. Он с улыбкой склоняется надо мной, распростертой на полу, и протягивает мне руку. Наверное, хочет помочь встать. Я вспоминаю, что вот так же протягивал мне руку Толстяк, а Непримечательный говорил с усмешкой: «Я бы хотел показать вам фокус, Миранда».

И тогда я вцепляюсь Марку в запястье. Заглядываю ему в глаза и, крепче стискивая пальцы, начинаю медленно подниматься с пола.

Глава 14

Я сижу в машине с включенным двигателем и сквозь обледеневшее ветровое стекло смотрю на темную парковку «Спинального отделения». Сердце бешено колотится в груди. Из здания я выскочила в медицинском халате и чужой ветровке, которую схватила с вешалки на бегу. Гонятся ли за мной? Нет. Парковка пуста. Не видно ни души. Я опускаю взгляд на свои сжимающие руль руки. Они дрожат. Меня всю трясет. Изо рта облачками пара вырывается прерывистое дыхание. Нога зависла над педалью газа. Нужно бежать. Сваливать отсюда, но я просто смотрю сквозь ветровое стекло и ухмыляюсь в темноту. А еще напеваю себе под нос. Почему я напеваю? Я ведь не счастлива. Нет, совсем нет. Я в ужасе, правда же? Волнуюсь за Марка, бледного, скрюченного Марка, оставшегося на стуле в процедурной. Вспоминаю, какое стало у него лицо, когда я схватила его за руку, чтобы подняться с пола. Все краски с него слетели. Рот широко раскрылся. Он попытался было вырваться, потерял равновесие, попятился. И со всей силы ударился затылком о стену. А потом рухнул на стул, куда я раньше сложила свои вещи. Да, опустился на стул. Резко наклонился вперед. И свесил голову.

«Марк?»

Никакого ответа. Я заметила, как быстро, прерывисто он дышит.

И внутри, как черная пташка, захлопала крыльями паника. Я стояла перед ним на прямых ногах. Мне больше не было больно. Цемент осыпался. Ступня стала легкой, как перышко. А Марк все сидел на стуле, на котором так часто сидела я, жалобно описывая пыльному полу свои симптомы.

«Марк, – снова окликнула я. – Вы в порядке?»

Ничего.

«Марк?» – пропела я, потому что в голове у меня вдруг зазвучала музыка. Его спина, обтянутая форменной футболкой, вздымалась и опадала. Прямо как грудь Брианы. Быстро, неровно. А еще он хватался рукой за запястье в том месте, где я к нему прикоснулась.