Все люди севера

Братья снова переглянулись и какое-то время молча хлебали из своих больших мисок.

– Люди благодарны тебе, Кормящая Мать. – Эта хохотнул, когда подносил к губам ложку, содержимое выплеснулось на стол и брызнуло на волосы Ракель.

Братья загоготали, хоть и пытались сдержаться из последних сил.

– Кормящая Мать? – скривилась девушка.

– Ну… Так тебя зовет конунг Скалль. Никому не даёт забыть, что они обязаны тебе сегодняшней едой, – довольно хмыкнул Эта, вытирая пальцами остатки еды со своих усов. – Люди вот-вот начнут скандировать твоё имя на улицах!

Значит, она всё сделала правильно. Ракель облизнула свою ложку и ткнула ею в сторону братьев.

– Что ж, я рада, что добыла сегодня эту еду, – улыбнулась она и зачерпнула ещё похлебки.

– Эту еду мы добыли тем, что убили Рауда и Реки, – хмыкнул Фюн. – Мой карман немного опустел, но брюхо наполнилось.

Довольные смешки продолжились, и Ракель не смогла не поддержать братьев. Вскоре они уже хохотали, шутили и громко обсуждали их небывалую удачу.

Ракель закончила с едой и громко бросила ложку в деревянную миску. Она широко улыбалась. Но когда Эта задал свой вопрос, улыбка сошла с её лица.

– Как случилось, что ты убила Хрута?

– М-м-м, – протянула Ракель и поднесла ко рту пальцы, задумчиво и нервно ковыряя сухую корочку на губах. Она не смотрела на Трюггвиссонов. – Он хотел убить меня. Я защищалась. Вот и всё, – она вздохнула. – Наверное, однажды это должно было случиться. Но я всегда думала, что это он убьёт меня за то, кто я есть.

– А кто ты есть? – нахмурился Фюн.

– Его дочь, – презрительно скривилась Ракель. – Ненавижу быть женщиной, – вздохнула она и скрестила руки.

В ответ братья рассмеялись:

– В этом много плюсов! Ты обязательно об этом узнаешь. И ведь именно потому, что ты женщина, мы с братом верим в твоё доброе сердце и чистый разум больше, чем в алчность и глупость твоих братьев и отца.

– О-о-о-ох, – Ракель откинулась на стуле. – Что же будет с нами теперь?

– Приведи себя в порядок и вынь солому из волос. Нужно идти выбирать нового вождя, – улыбнулся Эта и зачерпнул очередную порцию странной, но такой вкусной похлебки.

* * *

Дом шумел на всю округу. Ракель до последнего отпиралась и не хотела идти, но братья Трюггвиссон силком потащили её к длинному дому и сдали в заботливые руки рабынь. Окровавленную одежду пришлось выкинуть. Братья Трюггвиссон приказали выдать Ракель лучшее платье. После смерти своих господ девушки-рабыни буквально не знали куда себя деть, поэтому были рады похлопотать для дочери ярла. Это вселяло в них надежду, что у них ещё есть покровительница.

Они нашли для неё платье цвета сиреневого вереска. От плеч вниз по груди шли две тонкие полоски, упирающиеся в подол. Такие же были нашиты на прямых рукавах. Воротник украшали не симметричные, а витиеватые узоры. Они были похожи на всполохи огня – если бы он зарождался у Ракель под рёбрами и облизывал своим пламенем её грудь, пытаясь дотянуться до подбородка. Такие же витиеватые всполохи украшали подол и рукава на запястьях. У платья был удлинённый шлейф, который волочился по грязи вслед за Ракель. Но грязь на подоле никому не была в новинку.

Поверх платья девушка надела длинную накидку с прорезями для рук, более тёмного сиреневого цвета с треугольными синими и жёлтыми узорами.

Одна из девушек раздобыла где-то массивное украшение: ожерелье из медных пластин и мутных, совсем не переливающихся камней. Но Ракель удалось убедить её, что она не сможет носить такой груз на шее. Спина до сих пор ужасно болела после ночной схватки и тяжести мёртвых голов, поэтому сегодня Ракель больше не собиралась напрягаться. Но её всё-таки уговорили водрузить на голову тонкий плетёный обруч из бронзовых прутьев. Посередине в него было вплавлено несколько тёмных камней.

Сначала Ракель считала, что девушки зря суетятся, но быстро подхватила их волнение. Сегодня начнётся новая жизнь.

Когда дочь ярла вошла в тёплый общий зал длинного дома, её никто не заметил: все были заняты попытками перекричать друг друга. По тому, как некоторые вытирали окровавленные носы, стало понятно, что уже не раз люди успели подраться.

Спокойнее всех был Скалль, который сидел на полу возле большого стула, некогда принадлежавшего ярлу Хруту. Конунг не занял это почётное место, что вызывало к нему только уважение.

Несмотря на, казалось бы, абсолютную неуязвимость, вокруг Скалля были воины, сторожившие его одиночество и отталкивающие всех, кто пожелал бы потребовать с захватчика ответов. Из всей его охраны выделялся один высокий рыжий мужчина, который увлечённо давил голыми руками лесные орехи и выуживал из скорлупок вкусную сердцевину. Именно он был главной преградой между конунгом и всеми, кто желал к нему подойти.