Все места, где я плакала

Снова плачу. Поворачиваюсь и бегу в свою комнату, хлопнув дверью так сильно, что наша фотография в рамке падает на комод. Снова рыдания. Снова рев. Больше нет слов, которые описывают плач. Но впервые за долгое время это не тот плач, когда я хочу, чтобы меня оставили в покое. Как бы делаю преднамеренное сильное завывание и надеюсь, что кто-то спросит меня, все ли в порядке. Начинаю хотеть поговорить об этом. Потому что пыталась разобраться сама, и это ни к чему не привело.

Раздается тихий стук дверь.

– Амели? Можно войти?

Жду несколько секунд, прежде чем сказать «да», хотя рада, что папа пришел.

Поворачиваюсь к нему, устало улыбаясь – мое лицо, естественно, красное и в пятнах. Оно так выглядит уже целую вечность.

– Прости, – говорю я, – не хотела, чтобы вы волновались.

Он закрывает за собой дверь и садится на край моей кровати.

– Знаю, малышка.

Поворачиваюсь, прихватив с собой одеяло, и закручиваюсь в него, как буррито. Папа похлопывает по месту рядом с ним, я подползаю ближе и кладу голову ему на плечо. Он вздыхает.

– Я постараюсь чаще ходить в колледж. Мне просто очень тяжело, вот и все.

Папа неловко гладит меня по спине.

– Знаю, что тебе было трудно сюда приехать, – начинает он.

Собираюсь успокоить его, но он не позволяет.

– Дай мне закончить. Ты была великолепна, Амели. Такая зрелая, такая самоотверженная. Наверное, это было так больно – оставить всю свою жизнь позади. Я ненавижу себя за то, что не смог найти работу ближе к дому и подвел вас всех.

– У тебя есть…

– И снова позволь мне закончить. Я пытаюсь сказать, что у тебя достаточно проблем и без того. Начать новую жизнь здесь, завести новых друзей, пойти в новый колледж. У тебя все шло так хорошо, что я вздохнул с облегчением. Но вот оно, разбитое сердце. Имея дело с этим в довершение всего остального…

Я не уверена, говорит он об Алфи, или о тебе, или о вас обоих.

– Знаю, что в твоем возрасте разбитое сердце воспринимается острее, чем в нашем, – продолжает он. – Твоя мама и я, вероятно, отчасти виноваты в этом. Мы просто думали, что этот Риз был временным помутнением рассудка, что ты покрутишь с ним неделю или две. Но потом я вспомнил, как расстался со своей первой девушкой. – Папа поворачивается и улыбается мне. – Джейн. Боже, я был одержим ею! Потратил все скопленные деньги, чтобы купить ей кольцо Элизабет Дьюк.

Я морщу нос.

– Неудивительно, что вы расстались.

Мы смеемся. Странно думать о том, что у моих родителей были отношения кроме как друг с другом, хотя, конечно, их не могло не быть.

– В любом случае, когда она бросила меня ради Джейми Сандерса, мне действительно показалось, что мир рухнул.

Папа чешет шею, улыбаясь, когда вспоминает о боли, – и это, наверное, должно успокаивать. Показывает, что с течением времени вы можете вспоминать боль с юмором, потому что теперь исцелились.

– Я просто с ума сходил. Помню, как твои бабушка и дедушка говорили мне, что это была щенячья любовь, что я переживу это. А еще помню, как это было ужасно для меня. – Папа снова гладит меня и не смотрит в глаза, как будто стесняясь своей открытости. – Но я не хочу быть похожим на своих родителей в этой ситуации. Понимаю, что ты очень расстроена из-за того мальчика, Риза, и знаю, что твоя боль реальна. Но ты не можешь позволить этому разрушить всю твою жизнь, Амели. Колледж – это важно. Образование – это будущее. Тогда как боль останется в прошлом.

Я сглатываю и прокручиваю его слова в голове.

– Дело в том, пап, – начинаю я, пытаясь выговориться, – что мне было очень грустно, когда все закончилось с Алфи. Знаю, что сама сошлась с Ризом, и, возможно, казалось, что меня это не беспокоит, но мое сердце было разбито. Я знаю, каково это. Даже если и не показывала… – Я останавливаюсь и наклоняюсь, чтобы вытереть сопли одеялом. – Но с Ризом… не знаю. – Не доверяю своему разуму, поэтому закрываю глаза и позволяю интуиции говорить за меня. – Я начинаю думать, что происходившее между нами не было нормальным. Как… не знаю… но это больше, чем разбитое сердце, папа. Я чувствую, что все во мне сломано.

Папина рука ложится мне на спину. Чувствую, как его переполняет гнев.

Успокоившись, он задает вопрос:

– В колледже сказали, что твоя учительница музыки, миссис Кларк, разговаривала с тобой?

Киваю, удивленная, что она рассказала об этом всем. Хотя, возможно у нее не было выбора.

– Она считает, что мне следует обратиться к психологу.

Жду, что папа фыркнет и скажет что-нибудь вроде: «Зачем тебе идти к психологу? Ты ведь не сумасшедшая, нет?» Ведь он ЙОРКШИРЕЦ. Нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить, выпив чашку чая и притворившись, что ее не существует.

Но он этого не делает. Просто молчит, вздыхает, а затем мягко говорит:

– Может быть, тебе стоит подумать об этом. Если не хочешь идти к вашему психологу, то мы можем записать тебя к другому где-нибудь в городе. У нас есть деньги.

– Правда?

– Если ты этого хочешь, то я наскребу.

Раздается стук в дверь, и на пороге появляется взволнованная мама.

– Вы тут в порядке?

Папа похлопывает ладонью по кровати рядом с нами:

– Заходи. Амели сказала, что готова дать шанс психологу.