Все наши тени

Первые капли дождя шлепнулись на лобовое стекло, когда я выехал на разбитый асфальт. Сначала одна, потом и вторая, потом пару секунд было тихо, а в следующий миг разверзлись хляби и окатили мой несчастный автомобиль по самое не могу. Старые стеклоочистители не справлялись, машину повело, дорога в одно мгновение превратилась в кипящий поток. Я сбавил скорость и полз еле-еле, тем более что и ветром меня начало мотать из стороны в сторону. Ругаясь почем свет, я кое-как добрался до указателя на Белое село, но проще мне не стало. Ветер теперь дул прямо навстречу, и машина с трудом преодолевала сопротивление.

Магазин «Дядя Степа» оказался закрыт, хотя увидел я его еще издали, несмотря на ливень. Владельцы знали, как привлечь внимание к своему бизнесу, и указатель в виде знаменитого милиционера был приметен в любую погоду. Хотя я и не знал, какое отношение Дядя Степа имел к торговле товарами народного потребления, — подозреваю, что никакого, — но с потребителем он работал неплохо. Досадуя на несданное молоко, я решил не тратить времени зря и заехать еще в одно место, которое должно было быть открыто в любую погоду.

Наверное, что-то случилось там, наверху, и моя карточка — или что у них? — сегодня была вместо джокера. Первый, кого я увидел, был Фома, и он вешал привезенные мной иконы на стену.

— А! — крикнул он, но, впрочем, довольно негромко, хотя и радостно. — Димыч. Проголодался?

Я не знал, радоваться мне в ответ или нет. Его фигуру я точно не мог перепутать. Или все-таки мог?

— Привет, — сдержанно сказал я. — Да нет, я сейчас сытый. Поговорить надо.

Фома наклонил голову, многозначительно покорчил рожицы, выражая этим, наверное, удивление. Я ждал.

— Говори? — полувопросительно разрешил он. — Отец Сергий приболел немного, я не хотел бы храм оставлять. Или… разговор такой будет, что лучше не в церкви?

— Разговор как разговор, — пожал плечами я. — А что, боитесь, что кто-то ограбит?

— Мало ли, кто зайдет, — спокойно объяснил Фома и занялся другой иконой. — Помочь там или что. Хотя в такую погоду…

— Скажи, а где был тот дом, в котором ты нашел бумаги Красовской?

Фома так удивился, что даже положил икону на лавку.

— А какая разница? — В голосе его не звучало вражды. — Недалеко отсюда. А в чем дело-то?

Он был так искренне удивлен, а я настолько измотан своими мыслями, что, сам того не желая, так и продолжая стоять в куртке, которая успела промокнуть за полминуты, и теперь с меня натекла на пол церкви лужа, скороговоркой выложил ему все, с самого начала. С того момента, как приехал в этот дом, как лег спать, как кто-то ко мне наведался ночью… Прекрасно понимая, что ко мне и на помощь никто не придет, если что, и пути к отступлению я Фоме сам начертил, если он хоть как-то ко всему этому причастен. Закончил я под оглушительный грохот грома, а Фома утер лоб рукавом и выдохнул.

— Вот это да.

Мне ничего не оставалось, как только кивнуть.

— Так ты поэтому говорил про письма, — продолжал Фома. — Эх… слушай, а разве что можно сделать? Обратиться куда, в архивы, на телевидение? В военкомат, может быть? Но ведь я… Может, отец Сергий мог бы?

Я тоже думал об этом, но вряд ли бы это сработало.

— Не уверен, — признался я. — И дело тут не в тебе. Не в том, что у тебя даже паспорта нет. Просто… сколько времени с тех пор прошло? Даже тем, кто в сорок пятом в восемнадцать на фронт ушел, уже девяносто. Как ты думаешь, много их осталось? Кто теперь подтвердит, да хотя бы хоть что-то?..

— Но у нас есть бумаги! — загорячился Фома. Он сказал «у нас», и мне почему-то это понравилось. Не то чтобы я ему безоговорочно верил… но он был готов поделиться своей находкой с другим людьми. — Мы можем их показать. Отдать кому надо. Пусть сомнения останутся, но и другие сомнения тоже появятся! Что не продажная она тварь, а герой.

— Мы этого точно не знаем, — заметил я.

— А точно и не надо. Пусть хоть какой-то, но будет шанс. Разве нет?

Я не мог не согласиться, что он прав, хотя вчера не видел в нем подобного энтузиазма. Но, возможно, человека надо просто увлечь. Днем ранее я не был настолько убедителен.

— Может, она о сожженной деревне писала, — продолжал Фома. — Надо пойти ко мне и все еще раз перечитать. Вдруг ты заметишь, что я упустил?

— А как же справедливость там? — и я указал пальцем наверх.

— Там она все равно будет, — уверенно сказал Фома. — Но и тебе не случайно все это стало известно. Сейчас я закончу — и сразу пойдем.

Новый удар сотряс церковь.

— Погоди, — остановил я Фому. — Бумаги мы всегда посмотреть успеем. Я хочу знать, где тот дом, в котором ты их нашел. — И пояснил: — Баба Лиза сказала, что у Красовской друзей и родных не было. Но кому-то она писала все эти письма, у кого-то хранила те фотографии, даже с немцами. Значит, кому-то она доверяла. Я обязательно должен выяснить, кому.

И тут я понял, что знаю, совершенно точно знаю, в чьем доме хранились все эти письма.

Глава 8. Герой с закрытыми глазами