Всё перемелется в прах (СИ)

— Ты ведь сам сказал — не доверять тебе. А учитывая твои грандиозные планы, трудно свыкнуться с мыслью, что ты будешь учитывать благополучие своих подопечных. Разменные монеты, удобные люди, вот кто мы для тебя.

— О-о, — одобрительно протянул Айзен, заинтересованно уточнив: — и почему же тогда, зная обо всех рисках, ты продолжаешь быть рядом?

— Пока ты не покажешь свою истинную натуру, кто мне поверит, если вздумаю обвинить тебя в чем-то? К тому же… я не могу не восхищаться тобой. Если отринуть все личное, конечно.

— Твои слова подкупают. Честно говоря, за все эти годы, я успел к тебе привыкнуть не меньше, чем к Гину, и это меня беспокоит.

— Хочешь сказать, ты доверяешь Гину?

— Хм… нет.

— А что насчет Канамэ Тоусена? В отличие от Гина, на него ты… словно не обращаешь столько внимания.

— Канамэ понимает меня лучше всех, с кем мне доводилось не только иметь дело, но и встречаться в принципе. Поэтому мне не требуется направлять его постоянно.

— Хочешь сказать, в отличие от остальных, ему ты доверяешь?

— Я знаю, что ожидать от этого человека, — уклончиво отозвался Айзен, — я знаю, что творится у него на душе, чего он хочет. Я бы сказал по-другому. Я уверен в нем.

Только в нем? — едва не сорвался с языка колючий вопрос, который бы не подчеркнул ничего, кроме моей глупости и упрямства.

— Видимо, ты достаточно силен, чтобы обойтись без доверия даже к своим союзникам, — нахмурившись, я накрыла грудь рукой и нахмурилась, — недоверие довольно тяжкая ноша, и я вот уже устаю ее нести. Мне искренне хочется довериться тебе, и это определенно облегчит мою душу, да только такой глупостью я лишь подведу себя к могиле.

— Мне грустно такое слышать. Ты боишься доверять мне, или же ты боишься, что я причиню тебе боль?

— Работа с тобой может причинить мне боль даже в том случае, если ты не вздумаешь в один прекрасный день убить меня. Это может захотеть сделать кто-то другой. Я не чувствую себя безопасно рядом с тобой, вот и все.

— Что ж… тогда, как насчет того, что я пообещаю, что не причиню тебе вреда? И от моей руки ты никогда не пострадаешь.

— Но это не будет означать, что ты не сможешь подослать ко мне убийцу или подговорить того же Гина избавиться от меня, так?

— Верно, — одобрительно улыбнулся Айзен.

— Хм. Вот опять же… ты говорил не доверять тебе, и я должна поверить даже в такой сомнительный уговор?

— Не думай обо мне так плохо. Я отвечаю за свои слова, Хинамори, и мне не хочется, чтобы ты подвела меня в решающий момент из-за своих страхов. В конце концов, — поманив меня к себе зазывающим жестом, подметил мужчина, — собаку, что верно служит, следует похвалить. Иначе она не поймет, что все делает правильно… и пытается что-то замышлять. Верно?

Странно, конечно. Очень странно, что мужчина продолжал подобным образом держать меня в узде, хотя мог бы перейти к открытым угрозам, например, внушая страх. Но почему он продолжал играть на чувствах? Начинаю приходить к не утешающей мысли, что ему доставлял удовольствие такой подход — втираться в доверие, усыплять бдительность людей, чтобы в неожиданный момент вонзить им нож в спину. И увидеть растерянность, ужас в их глазах.

Значит… пока я сопротивляюсь его магии очарования, Айзен не убьет меня. Во всяком случае, собственноручно. Пока мой взгляд горел недоверием, ему будет неинтересно сломать меня. Звучит так просто, но…

Понимая, что пауза затягивается, я уступила и последовала немой просьбе, подползя ближе и оставшись стоять на коленях.

— Можно? — потянувшись к лицу мужчины, я ожидала хоть какого-то ответа, однако Айзен просто смотрел на меня. Тушеваться было бы неуместно, поэтому я аккуратно сняла очки с его лица и отложила на пол.

Смотря на него сверху вниз, запутывая пальцы в его волосах, я ощущала то дикое приятное волнение, каждый раз заглядывая в его глаза. Карие, в которых блестел дьявольский огонек и искрилась уверенность. Эти глаза, что смотрели на меня с повелением, постоянно напоминали об опасности, что я раз за разом подпускала все ближе.

— Я никак не могу понять, что ты хочешь на самом деле, — обмолвился Айзен, накрыв мои бедра руками, и чем больше проходило времени в молчании, тем сильнее он сжимал их. — Скажи мне правду.

Боль не вызвала неприязни, наоборот, заставила сердце по обыкновению затрепетать сильнее, а по телу разлиться слабости. Закрыв глаза и медленно выпустив воздух из легких, я чуть склонилась и не удержалась от того, чтобы стянуть в кулаке волосы на затылке мужчины. Его недовольное сопение только подлило масло в огонь. Порыв усилить хватку я смогла подавить с превеликим трудом.

— Я много чего хочу… — расслабив пальцы и вернув их к лицу Айзена, я вновь посмотрела на него и, замешкавшись, ответила: — Ты опасный, жестокий человек, при этом невероятно талантливый и сильный. Я всегда хотела то, чего у меня не было, что мне не хватает… Силы, власти, смекалки. Я хочу, чтобы все это принадлежало мне.

— Говоришь так, словно хочешь, чтобы я принадлежал тебе.

— Все верно.