Читаем Все произведения школьной программы по литературе в кратком изложении. 5-11 класс полностью

Излюбленный ход Горького — противопоставление сильного и слабого образов — нашло место и в песне. Сокол, раненый, разговаривает с Ужом. Уж не может понять птицу, почему она так стонет, ведь он не знает, как там в небе прекрасно и свободно. Уж в песне — олицетворение мещанства, он может любить только свое жилье, и трудно ему понять, что можно жить и по-другому. Философия Ужа проста и понятна — «рожденный ползать летать не может». Прыгнув, как и Сокол, он «не убился, а рассмеялся» и возомнил, что узнал небо, и еще больше полюбил землю. Но в заключение не ему, а гордому Соколу поют песню волны. «Безумству храбрых поем мы песню.» — эти строки снова указывают на сочувствие Горького мятежникам. Стоит заметить, что даже описание природы говорит о внутренних переживаниях героев. Камень, на котором свернулся Уж, говорит о закостенелости, неподвижности мыслей мещанства, а поток, волны, обрыв и небо, такое желанное для Сокола, свидетельствуют о полете мечты, о стихийности желаний.

Иван Алексеевич Бунин

(1870–1953)

«Антоновские яблоки»

(Рассказ)

Пересказ

Глава I

Ранняя осень приносит много работ мещанам-садоводам. Те нанимают мужиков — главным образом для сбора яблок, запах которых наполняет усадьбы. В праздничные дни мещане ведут бойкую торговлю — продают свой урожай белоголовым мальчишкам, разнаряженным девкам, важной старостихе. Вечером суета стихает, только сторожа бодрствуют, охраняя плодовые деревья, чтобы те не отрясли.

Глава II

Осени радуются не только мещане, но и простое мужичье, крестьяне, которые по приметам престольных праздников выведывают, какой будет зима и весь следующий год. Автор по-доброму завидует размеренному порядку в быту у зажиточных мужиков и радуется, что не застал крепостного права. Склад их жизни мало чем отличается от склада жизни старых дворян. По праздникам обязательны обильные застолья, когда щедрые угощения готовятся из того, что родит сад.

Глава III

Родовых гнезд, хозяева которых жили на широкую ногу, осталось мало. Единственное, что теперь поддерживает дух и традиции прошлого во многих усадьбах, — это псарни и сады. За счет псарен существует охота, некогда бывшая одной из главных забав русской аристократии. Впрочем, есть и другое хранилище старого дворянского духа — это библиотеки. Когда помещику случалось проспать охоту, он углублялся в старые книги и за чтением проводил весь день. Эти библиотеки полны портретов миловидных девушек и женщин, придающих особый колорит старым усадьбам.

Глава IV

Родовые гнезда угасают, запах антоновских яблок уходит из их садов. Но хороша и нищенская мелкопоместная жизнь. Такой барин поднимается рано, пьет чай, раздает указания, проверяет работу на гумне. Помещик изображает из себя аристократа «старого кроя». И крестьяне вокруг (что ли в шутку?) делают вид, будто жизнь идет по-старому, как было при дедах.

«Господин из Сан-Франциско»

(Рассказ)

Пересказ

Некий американский миллионер, имени которого никто не запомнил и которого поэтому автор называет «господином из Сан-Франциско», совершает путешествие на роскошном, напоминающем золотой чертог пароходе «Атлантида» в Европу. Попутчики миллионера — его жена и дочь. Он повез свое семейство в путешествие, поскольку счел, что заслужил отдых: ведь он достиг определенного уровня материального достатка. Миллионеру и его супруге захотелось увидеть свет, а заодно и подыскать дочери подходящую партию — миллиардера или европейского принца. Первой остановкой в этом путешествии стал итальянский город Неаполь, который отнюдь не порадовал господина из Сан-Франциско. Погода в Италии стояла дождливая, и город выглядел неуютно. Недовольный, миллионер поспешил покинуть Неаполь и переехал в дорогую гостиницу на острове Капри. Здесь семейство заняло лучшие апартаменты и наполовину с равнодушием, наполовину со скукой выискивало себе новых развлечений в роскоши. Своим гордым поведением господин немало позабавил слуг. Неожиданно во время пребывания в этой гостинице миллионер скончался. Смерть его вполне могла бы пройти незамеченной и не вызвать переполоха среди постояльцев, если бы не один наблюдательный иностранец, который поднял страшный шум. Тем не менее шумиха не помешала администрации резко изменить отношение к вдове миллионера. Лишившаяся прежней власти, она уже не могла диктовать свои условия метрдотелю. Тело покойного запрещено было переносить в его апартаменты, а впоследствии оно было словно тайком погружено в трюм «Атлантиды» для возвращения на родину. Единственный человек, который искренне плакал об усопшем, — его дочь.

«Цифры»

(Рассказ)

Пересказ

Глава I

Небольшое вступление, дающее краткое представление о содержании рассказа. Автор делится своими мыслями о детях и детстве, сетует на то, как трудно при воспитании детей быть рассудительным и «очень, очень умным дядей». Писатель как бы задается вопросом о разумности существующих методов воспитания.

Глава II

Перейти на страницу:

Похожие книги

Льюис Кэрролл
Льюис Кэрролл

Может показаться, что у этой книги два героя. Один — выпускник Оксфорда, благочестивый священнослужитель, педант, читавший проповеди и скучные лекции по математике, увлекавшийся фотографией, в качестве куратора Клуба колледжа занимавшийся пополнением винного погреба и следивший за качеством блюд, разработавший методику расчета рейтинга игроков в теннис и думавший об оптимизации парламентских выборов. Другой — мастер парадоксов, изобретательный и веселый рассказчик, искренне любивший своих маленьких слушателей, один из самых известных авторов литературных сказок, возвращающий читателей в мир детства.Как почтенный преподаватель математики Чарлз Латвидж Доджсон превратился в писателя Льюиса Кэрролла? Почему его единственное заграничное путешествие было совершено в Россию? На что он тратил немалые гонорары? Что для него значила девочка Алиса, ставшая героиней его сказочной дилогии? На эти вопросы отвечает книга Нины Демуровой, замечательной переводчицы, полвека назад открывшей русскоязычным читателям чудесную страну героев Кэрролла.

Вирджиния Вулф , Гилберт Кийт Честертон , Нина Михайловна Демурова , Уолтер де ла Мар

Детективы / Биографии и Мемуары / Детская литература / Литературоведение / Прочие Детективы / Документальное
Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги
История русской литературной критики
История русской литературной критики

Настоящая книга является первой попыткой создания всеобъемлющей истории русской литературной критики и теории начиная с 1917 года вплоть до постсоветского периода. Ее авторы — коллектив ведущих отечественных и зарубежных историков русской литературы. В книге впервые рассматриваются все основные теории и направления в советской, эмигрантской и постсоветской критике в их взаимосвязях. Рассматривая динамику литературной критики и теории в трех основных сферах — политической, интеллектуальной и институциональной — авторы сосредоточивают внимание на развитии и структуре русской литературной критики, ее изменяющихся функциях и дискурсе.

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко , Евгения Купсан , Илья Александрович Калинин , Михаил Берг , Уильям Миллс Тодд III

Литературоведение / Прочая научная литература / Образование и наука
Анатомия рассеянной души. Древо познания
Анатомия рассеянной души. Древо познания

В издание вошли сочинения двух испанских классиков XX века — философа Хосе Ортеги-и-Гассета (1883–1955) и писателя Пио Барохи (1872–1956). Перед нами тот редкий случай, когда под одной обложкой оказываются и само исследование, и предмет его анализа (роман «Древо познания»). Их диалог в контексте европейской культуры рубежа XIX–XX веков вводит читателя в широкий круг философских вопросов.«Анатомия рассеянной души» впервые переведена на русский язык. Текст романа заново сверен с оригиналом и переработан. Научный аппарат издания включает в себя вступительную статью, комментарии к обоим произведениям и именной указатель.Для философов, филологов, историков и культурологов.

Пио Бароха , Хосе Ортега-и-Гассет

Культурология / Литературоведение / Проза / Классическая проза / Образование и наука