Все страхи мира

Камеры были установлены. Транспортные самолеты ВВС «С-5В Гэлакси» погрузили самые современные телевизионные трейлеры на военно-воздушной базе Эндрюз и доставили их в аэропорт Леонардо да Винчи. Готовились не столько к съемкам церемонии подписания — если удастся достичь этого этапа, беспокоились комментаторы, — сколько к тому, чтобы, как выражались остряки, передавать шоу, предшествующее этой церемонии. Полностью дискретное оборудование с высочайшей разрешающей способностью, которое только что начало выпускаться электронными компаниями, должно было, по мнению продюсеров, отлично передать зрителям красоты шедевров живописи, украшающих стены Ватикана, подобно тому как деревья наполняют национальные парки. Местные плотники и специалисты, прилетевшие из Атланты и Нью-Йорка, работали круглые сутки, сооружая специальные помещения, из которых поведут передачи лучшие комментаторы. Все три телевизионные компании передавали утренние программы новостей из Ватикана. Кроме того, сюда прибыли Си-эн-эн, Эн-эйч-кей, Би-би-си и почти все остальные телекомпании мира, которые боролись между собой за место на гигантской площади, что простерлась перед собором, строительство которого, начатое в 1503 году архитектором Браманте, продолжили Рафаэль, Микеланджело и Бернини. Непродолжительный, но яростный дождь залил водой из соседнего фонтана временное помещение, откуда вел свои репортажи комментатор «Немецкой волны», в результате произошло короткое замыкание, и аппаратура стоимостью в сто тысяч марок вышла из строя. В конце концов представители Ватикана начали протестовать, заявив, что на площади не останется места для желающих присутствовать при историческом событии — за успех которого они молились, — но менять что-либо было уже слишком поздно. Кто-то вспомнил, что в древнем Риме здесь находился огромный цирк — Circus Maximus,

и все сошлись во мнении, что сейчас они присутствуют при самом грандиозном цирковом представлении последних лет. Правда, в римском цирке проводились главным образом гонки колесниц.

Телевизионщики прекрасно чувствовали себя в Риме. Группы, обслуживающие передачи «Сегодня» и «Доброе утро, Америка», могли на этот раз вставать до неприличия поздно, тогда как обычно просыпались раньше разносчиков газет, — они начинали здесь свои передачи после ленча (!!!) и заканчивали их, когда оставалось еще достаточно времени для посещения магазинов, после чего отправлялись ужинать в какой-нибудь из многочисленных тут прекрасных ресторанов. Исследовательские группы каждой телекомпании копались в справочниках, разыскивая сведения об исторических местах вечного города, таких, например, как Колизей (один книжный червь докопался, что его правильнее было бы называть амфитеатром Флавия), где римляне восхищенно аплодировали зрелищам, заменявшим им американский футбол: ожесточенная схватка, борьба насмерть, человек против человека, человек против зверя, зверь против христианина и прочие комбинации. Однако внимание всех телевизионных компаний сфокусировалось на Форуме. В свое время тут и Цицерон, и Сципион встречались, прогуливались и беседовали со своими сторонниками и противниками, и сюда столетиями стекались посетители. Рим, вечный город, мать гигантской империи, снова обрел важную роль на мировой арене. И в центре его — Ватикан, всего горстка акров, но тем не менее суверенное государство. «Сколько дивизий у папы римского?» — процитировал один телевизионный комментатор высказывание Сталина и затем принялся говорить о том, что христианская церковь с ее ценностями пережила марксизм-ленинизм и оказалась настолько прочной, что Советский Союз решил установить дипломатические отношения со Святейшим престолом и советская служба вечерних новостей «Время» располагается всего в пятидесяти ярдах от помещения, откуда комментатор ведет сейчас передачу.

Особого внимания удостоились еще две религии, представители которых принимали участие в переговорах. Во время церемонии прибытия папа римский вспомнил событие, имевшее место вскоре после возникновения ислама. Католические епископы прибыли в Аравию, чтобы выяснить, кто такой Мухаммед и что он затевает. После первой же теплой встречи старший из епископов спросил, где он и его спутники могли бы, отслужить мессу. Мухаммед тут же предложил им воспользоваться мечетью, в которой они находились. «В конце концов, — заметил пророк, — разве это не Божий дом?» Святой отец оказал такую же любезность израильтянам. В обоих случаях более консервативные священники испытывали определенную неловкость, однако Святой отец рассеял все сомнения в речи, произнесенной — весьма характерно для него — на трех языках: