Все в сад!

— Громила обернулся в сторону Вити. Тот моментально закрыл глаза, но было уже поздно.

— Слышь, рыжий, а шибздик то уже очухался, — осклабился бородач. — Может его того… Ещё раз дубинкой приласкать?…

— Зачем? — отмахнулся рыжий. — Ручонки шаловливые у него связаны, а глазёнки… Пусть смотрит. Раньше этот сопляк, наверное, такое только во сне видел. — С этими словами рыжий потискал Машу за груди. Девушка, наверное уже начала приходить в себя, потому что чуть слышно застонала. — О! Вишь! Нравится! — обрадовался рыжий… Погоди, девонька, щас тебе будет хорошо…

Парень понял, что дальше притворяться потерявшим сознание бессмысленно, и снова открыл глаза. Чтобы увидеть, как подошедший бугай выдёргивает из земли его недомеч, до того торчавший недалеко от Витиной головы. Уловив на себе взгляд своей жертвы, бородач довольно оскалился, и провёл кончиком клинка по шее парня. Витя, как мог, вжался в землю. Навалилось ощущение полной беспомощности. Руки были связаны, да, как выяснилось, он и со свободными-то руками мало что может… От обиды потекли слёзы… Громила наклонился и потрепал парня по щеке.

— Не плачь, щенок… Всё будет хорошо! Гы… Для нас с рыжим. А щас смотри и учись, пока жив! — с этими словами бугай направился к рыжему, который, решив не терять времени даром, пока его подельник ходил за ножом, начал расстёгивать на девушке рубашку.

— Слышь, рыжий, а Боров ничего не скажет за испорченные штаны?… — с сомнением обратился к мелкому бандюку громила.

— Да разве ж это штаны?! Это ж — тьфу! Тряпка драная! — отвлёкся тот от своего грязного дела. И вообще — девка в штанах, это… Это… — рыжий наморщил лоб, — как тот дюже вумный старикашка говорил, которого мы тут упокоили в прошлом году?… Во! Это нонсенс!

— Хто? — недоумённо наморщил лоб бородач.

— Неважно, — отмахнулся рыжий, расстёгивая последнюю пуговицу на машиной рубашке, и распахивая её.

— Ух ты! — удивился громила.

— Ты что, женской груди ни разу не видел? — удивился удивлению громилы рыжий.

— Груди то я видел, и получше, чем эти пупырышки… — пробасил бугай. Но что это на них такое натянуто? — недоумённо уставился он на лифчик.

— Ну, может, ей стыдно, что не отросло ещё, и она того… её прячет? — недоумённо отозвался рыжий. — Ты мне лучше скажи, что у ней вот это такое?… — склонился над Машиной грудью.

— Где? — громила тоже заинтересованно нагнулся, причём приятели чуть не треснулись лбами… — Дракончик нарисован… Помню, Боров что-то такое говорил… А! Это знак этого… Как его там… Ордена! Боров говорил, что людей с таким знаком убивать нельзя! Орден обязательно отомстит!

— А мы убивать и не будем… — успокоил подельника рыжий… Так, попользуемся только чуть-чуть… Раз она сама к нам пришла.

В это время Маша открыла глаза и, увидав над собой две довольно гнусные рожи, испуганно ойкнула.

— Во! Очухалась! — обрадовался рыжий. Бесчувственную-то неинтересно… А если ещё сопротивляться начнёт… — бандит мечтательно закатил глазки. — Страсть люблю, когда сопротивляются!

— Да как же она сопротивляться-то будет? — резонно возразил бородач, — Мы ж ей руки-то связали…

— А мы развяжем!.. — осклабился рыжий, небрежно переворачивая девушку на живот.

Вите ничего не оставалось делать, как слушать этот неспешный разговор, и смотреть, что бандюки делают с Машей. От слова к слову, от движения к движению «лесных братьев», чувства растерянности и беспомощности, охватившие его после прихода в сознание, отступали. Взамен волнами накатывала обида и злость. На бандитов, относившимся к своим пленникам, как к двум кускам мяса, на гнома с эльфом, оставивших его с Машей одних в незнакомом лесу, на Машу, не побежавшую сразу за подмогой, на себя, как оказалось, не способного защитить не то, что девушку, но даже себя.

Злость рождалась в груди, волнами прокатывалась по телу, отражалась от кожи и стекалась на кончики пальцев рук, которые начали неприятно зудеть…

«Пальцы!» — Витя вспомнил: что бы он ни колдовал — и файерболы, и луч Праха, срывались именно с пальцев. И ощущения при этом… Ощущения были похожи. «А что, если…». Пусть руки связаны, но пальцы-то свободны… Только направить их в нужном направлении.

Сцепив зубы, парень подтянул под себя ноги, и, извернувшись, перевернулся на бок. Ещё немного поизображав из себя извивающуюся гадюку, он смог подняться на четвереньки. Теперь оставалось только повернуться к бандитам задом, к лесу передом, и поднять связанные руки так, чтобы сложенные пальцы указывали в нужном направлении. Так… Ещё… Главное, не задеть Машу. Витя представил, как его поза выглядит со стороны, и нервно хихикнул.

— Слышь, рыжий, чего это он? — громила толкнул локтём в бок своего напарника, как раз закончившего снимать с извивающейся девушки рубашку.

— Ась? — недоумённо обернулся тот на вставшего в странную позицию пленника. Зад поднят, голова вывернута, взгляд ожидающий… — Может он, того… Хочет, чтобы мы и его?..

— Слышь, паря! — крикнул бородач в сторону Вити. — Мы только по бабам… Так что и не надейся! В лагерь придём, там Плешивый у нас мальчиков любит. А пока потерпи…