Всего один взгляд. Невиновный

Чарльз Тэлли взмахнул рукой. Мэтт видел это, хотел увернуться, но, очевидно, электрический разряд, пронзивший тело, парализовал нервные окончания, подающие сигналы из мозга к мышцам. Тело не желало ему повиноваться.

Тэлли ударил Мэтта по ребрам.

Удар был сокрушительной силы, казалось, его нанесли молотом. От невыносимой боли потемнело в глазах, и Мэтт упал, опрокинувшись на спину.

Он заморгал, глаза наполнились слезами. Лежал и смотрел в склонившуюся над ним ухмыляющуюся физиономию Тэлли.

«Пистолет… достань же этот чертов пистолет…»

Но мышцы свело судорогой.

«Так, успокойся. Надо расслабиться».

У стоявшего над ним Тэлли в одной руке был зажат мобильник, на другой блестел кастет.

Мэтт вспомнил о своем мобильном телефоне. На другом конце линии Сингл, ждет, слушает. Он открыл рот, хотел крикнуть ей…

Тэлли снова ударил его предметом, похожим на мобильный телефон.

По всем нервным волокнам прошел электрический разряд. Все мышцы, включая челюстные, свело судорогой, а тело сотрясла мелкая дрожь.

И крик о помощи так и не сорвался с его губ.

Чарльз Тэлли улыбался, глядя на Мэтта сверху. Потом погрозил кулаком с кастетом. Мэтт мог только смотреть на него в упор.

В тюрьме некоторые охранники тоже использовали электрошокеры. Мэтт знал, что сильный электрический разряд разрушал внутреннюю «коммуникационную» систему организма. Пропущенный через тело ток как бы имитировал природные электрические импульсы тела, путал их, побуждал мышцы производить не те движения и понапрасну растрачивать энергию.

И жертва оставалась абсолютно беспомощной.

Тэлли отвел кулак назад. Больше всего на свете Мэтту хотелось выхватить маузер и застрелить ублюдка. Оружие здесь, совсем рядом, за поясом, но толку от этого не больше, чем если бы оно находилось в другом штате.

Тэлли вновь взмахнул кулаком.

Мэтт намеревался поднять руку, откатиться в сторону, сделать хоть что-нибудь. Удар был нацелен в грудь. Мэтт наблюдал за приближением кулака, словно в замедленной съемке.

Кастет врезался в грудину.

Ощущение было такое, будто кость провалилась и осколки вонзились в сердце. Она поддалась с такой легкостью, словно была сделана из пенопласта. Мэтт открыл рот в беззвучном мучительном крике. Весь воздух вышел из легких. Глаза закатились.

А когда ему удалось вновь сфокусировать взгляд, он увидел, что кастет уже приближается к лицу.

Мэтт пытался сопротивляться, но сил не было. Совсем. Мышцы не слушались. Связь между нервными окончаниями и мозгом отсутствовала. Но некие основные примитивные инстинкты, стремление к выживанию все же сохранились и помогли ему в последний момент увернуться от удара.

Удар кастета пришелся по касательной. Кожа на голове лопнула. Страшная, невыносимая боль. Мэтт закрыл глаза. И на сей раз они не открылись снова. Откуда-то издалека раздался знакомый голос — он выкрикнул: «Нет!» Но вероятно, ему показалось. Между ударом тока и ударом кастета его мозг, видимо, породил всевозможные странные галлюцинации.

Еще один удар. Потом, кажется, были другие. Но Мэтт уже ничего не чувствовал.

Глава 29

«Тэлли? Вы здесь? Нам надо поговорить».

Сингл Шейкер напряглась, услышав в телефоне голос Мэтта. Звучал он слабо, но различимо.

«Пожалуйста, Тэлли, откройте. Мне надо поговорить с вами».

Ответа она не расслышала. Сингл изо всех сил пыталась собраться, сконцентрироваться. Она сидела в машине, припаркованной у входа в отель. Было поздно. Никто ей не помешает.

Она размышляла над тем, стоит ли ей вмешаться. Войти и посмотреть, что там происходит. Это было бы разумно. Мэтт на пятом этаже. Если что-нибудь пойдет не так, понадобится время, чтобы прийти ему на помощь. Но Мэтт хотел разобраться с этим типом, Тэлли, один на один. Нужно ли ему мешать? Она может испортить все дело.

Впрочем, теперь его голоса, пусть и приглушенного, различить не удавалось. Мэтт наверняка уже не в коридоре. Значит, его впустили в номер. Но почему он молчит? В вестибюле не было ни души.

И Сингл решилась.

Слежка была далеко не самой сильной стороной Сингл. Слишком уж она была яркой. Вопреки слухам, она никогда не танцевала в «Рокетс» и ни в каком другом танцевальном коллективе, но уже давным-давно отказалась от попыток одеваться неприметно. Развиваться Сингл начала рано. В двенадцать могла сойти за восемнадцатилетнюю. Мальчикам она нравилась, девчонки, разумеется, дружно ее ненавидели. За годы она успела привыкнуть к этому. Считала почти нормой.

Подобные отношения мало волновали Сингл. Волновало другое, особенно в юном возрасте. А именно взгляды, которые бросали на нее мужчины постарше, причем все, даже близкие родственники, даже мужчины, которым она доверяла. Нет, ничего такого с ней не случалось. Но когда в юном возрасте узнаешь, что можешь одним своим видом вызвать вожделение, это вскружит голову кому угодно. Это смущало и одновременно льстило.

Сингл приблизилась к дверям, как вдруг из мобильника послышался странный звук.

Что это, черт побери?

Стеклянные двери раздвинулись. Звякнул колокольчик. Сингл крепко прижимала телефон к уху. Ничего. Ни разговоров, ни единого звука.

Видимо, дела плохи…