Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире

Одиннадцатого февраля два чикагских гангстера — Джо и Рокко Фишетти — прилетели в Гавану из Флориды на встречу, которая должна была начаться на следующий день. Они привезли с собой своего друга Фрэнка Синатру. Через много лет в досье ФБР на Синатру будет содержаться предположение о его тайных связях с семьей Капоне. Трое братьев Фишетти — третьим был Чарли — содержали «ковровые притоны» в Чикаго и Майами и тоже были родственниками Капоне. Это, конечно, не объясняет, почему Синатра всю жизнь восхищался бандитами, но тем не менее свидетельствует о том, что дружба Синатры с Фишетти могла быть частью своеобразных представлений мафии о семье. Эта дружба продлилась много лет. Но, вероятно, самым важным было то, что благодаря этой дружбе Синатра установил гораздо более тесную связь с мафией, которую он часто отрицал, но которая имела для него очень серьезные последствия, — связь с боссом Фишетти в Чикаго Сэмом Джанканой.

Много лет спустя свидетельства присутствия Синатры на так называемой «Гаванской конференции» приобретут мифическую окраску, поскольку с течением времени рассказы об этой встрече будут становиться все более невероятными. По одной версии, Синатра выполнял роль курьера братьев Фишетти, которые боялись сами везти деньги для Лучиано, поскольку знали, что их могли задержать, и сочли, что более безопасным будет, если деньги повезет Синатра, которого никто не подумает проверять. В 1963 году, когда комиссия по игорному бизнесу штата Невада решала вопрос о лицензировании гостиницы-казино Синатры Cal-Neva Lodge — в этом бизнесе Джанкана негласно являлся его партнером, — ему задали вопрос об этой встрече. Синатра подтвердил, что ездил на Кубу в начале 1947 года, но заявил, что находился там на отдыхе, и поклялся под присягой, что не ведет с гангстерами никаких дел.

Один из чиновников прямо спросил его: «Вы летали в Гавану с двумя миллионами долларов в атташе-кейсе?» Именно тогда Синатра и произнес свою знаменитую фразу: «Покажите мне атташе-кейс, в который влезет два миллиона долларов, и вы получите два миллиона долларов». Его не спрашивали, перевозил ли он какие-нибудь деньги для Фишетти, поэтому ему не пришлось отвечать на этот вопрос. Не потребовалось ему и объяснять происхождение золотого портсигара с выгравированной на нем надписью «Моему дорогому Лаки от его друга Фрэнка Синатры», найденного итальянской полицией во время обыска в доме Лучиано.

По наиболее распространенной версии этой истории, о том, что Лучиано находится на Кубе, стало известно лишь во время рождественской вечеринки, устроенной в честь Синатры после «Гаванской конференции». Но архивы ФБР свидетельствуют о другом. В октябре 1946 года посольство США в Риме получило информацию о том, что Лучиано покинул Италию с итальянским паспортом на имя Сальваторе Луканиа, а через несколько дней посольство США в Гаване было проинформировано кубинской разведывательной службой о том, что он прибыл на Кубу. Из документов, содержащихся в архивах ФБР, также следует, что Лучиано находился под постоянным наблюдением и кубинцев, и американцев. Никакой рождественской сходки мафии не было, и его обнаружение никак не было связано с Синатрой. Кубинская пресса «засекла» Лучиано на ипподроме за несколько дней до приезда Синатры и Фишетти. В Tiempa En Cuba от 9 февраля 1947 года появилась статья, в которой говорилось о присутствии на острове Лучиано, после чего об этом написала и американская пресса. Когда же выяснилось, что вместе с Лучиано в этом деле замешан Синатра, данная история несколько недель не сходила с первых полос газет.

Перед двумя правительствами встал вопрос: что делать с Лучиано? В официальном отчете американской стороны присутствие Лучиано на Кубе классифицировалось как «достаточно опасное», и 21 февраля Вашингтон выдвинул ультиматум: либо Куба депортирует Лучиано, либо будут приостановлены поставки столь необходимых на острове американских лекарств. На следующий день кубинцы арестовали Лучиано и объявили его персоной нон-грата. До 20 марта он содержался в иммиграционном лагере «Тискорния», после чего, несмотря на все юридические ухищрения друзей Лучиано в высших эшелонах власти, кубинцы посадили его на турецкий сухогруз, направлявшийся через Канарские острова в итальянский город Геную.

Это событие, перевернувшее жизнь Лучиано, почти не отразилось на Лански. Он продолжал курсировать между Флоридой и Кубой, представляя свои собственные интересы, а также интересы своих партнеров, в частности Лучиано. Хотя именно тогда, после того как местные власти в Холлэндейле попытались закрыть Colonial Inn, Лански начал распродавать свою собственность. Сделал он это как раз вовремя, потому что амбиции некоего демократа из Чаттануги, штат Теннеси, и безработного кубинского президента, проживающего в Дейтона-Бич, штат Флорида, грозили изменить для него материальную стоимость вещей.