Всемирная выставка в Петербурге

— Ты, маманя, только не пугайся и не думай, будто я от вас хочу отречься или ещё что! Ты мне мать всю жизнь была и ей останешься! Бог весть, что без вас бы со мной было! Может, вырос бы испорченный. А вы честным человеком мне сделали! За то я за вас с батенькой молиться буду вечно! Только правду мне скажи, мать! Чтоб притворства между нами больше не было! Чтоб честно всё!

— Да что ещё тут скажешь-то... — вздохнула Ольга Саввишна.

Растерянная, она отвернулась к стене, но через секунду опять посмотрела на сына и спросила:

— Ты не гневаешься, Миша?

— Нет, конечно!

— И не бросишь меня?

— Ну, маманя, конечно, не брошу!

Ольга Саввишна как будто успокоилась немножечко, отмякла... Но потом опять взялась за старое:

— Я тебе, сынок, не хотела рассказывать, что ты приёмный, потому как обидно тебе это будет... На самом деле та женщина была не вдова. Мы взяли тебя на воспитание у одной гулящей девицы... А что Варе я наболтала, так чтобы ты себя ублюдком не считал, а то расстроишься...

— Мать! Ну какая ещё девица?!

— Девица гулящая, Фросею звали, пришла к нам...

— Не верю!

— Оно и понятно. От такой родиться никому не будет в радость, оттого ты и не веришь. Да то правда.

— Нет, мать! Правда это то, что ты сказала Варе, когда собралась помирать.

— Пораненной в горячке-то в голову что только ни забредёт...

— Ни за что не поверю, что в тот момент тебя ни с того, ни с сего потянуло сочинять сказки!..

Миша уже приготовился выслушать новое отпирательство матери, но та вдруг перестала вспомнить, грустно посмотрела и сказала:

— Ты поверь. Поверь уж лучше. Сам целее будешь.

— Что?! — Не понял Михаил.

— Да то и есть. Считай лучше, мы тебя взяли у девки Фроси. Так и мне, и тебе безопаснее будет. А то, — тут мать заговорила еле слышно, — приходили тут важные люди. Велели молчать. Обещали мне, ежели где повторю, что Варваре сказали, так худо нам будет...

Коржов замолчал и задумался. Вот, значит, как... В том, кто такие те «важные люди», сомнений не было. То, что говорили энэмы, подтверждалось: баре, окружающие старого царя, в желании сохранить своё влияние пойдут на что угодно, и пролить христианскую кровь, а то и царскую даже, для них не проблема. Но согласиться замолчать и забыть про всё будет означать отдать им победу! Отступить и позволить им и дальше угнетать простой народ! А что в обмен? В обмен Михаил всё равно не получит спокойной жизни. Про него не забудут...

— Так то если на людях повторишь, — попытался он переубедить мать. — Мне-то можно. Нас никто не слышит.

— Бог весть, слышат или нет, – вздохнула та.

— Не могу ж я жить на свете, сам не зная, кто я есть такой, — давил Коржов на жалость.

— А многие живут и знать не знают, — мать не отступалась.

— Это потому что не задумывались. А я задумался, я такое узнал, о чём раньше и думать не мог. Что ж мне, до старости теперь маяться, голову ломать, что да как было, гадать, обманули ли, нет ли...

— Лучше маяться до старости, чем угодить в какую-нибудь беду прямо сейчас, — ответила Ольга Саввишна. — Да и что я скажу? Ты, выходит, всё слышал. А мне уж добавить и нечего...

— При мне были какие-нибудь особенные, узнаваемые вещи, когда вы меня нашли? — напрямик спросил Михаил.

— Зачем тебе, сынок?

— Мне нужно знать.

— Да что в том толку?

— Это чтобы самозванцем не дразнили.

— Да ты что?! — Перепугалась Ольга Саввишна. — Неужто... Да ведь это ж...

— Это мой долг перед русским народом, — сказал Михаил.

— Ох ты, Господи... Что же творится... Делов я наделала...

— Мать, я должен. У меня... служение есть.

Мать серьёзно посмотрела на Коржова, а потом перекрестила.

— А и правда. Кто я, в сущности такая, чтобы с царственной особой спорить?.. Если Господь тебе, Миша, велит искать трона, так, значит, и нужно... Помнишь, у меня тулуп есть зимний старый, которым я укрывалась? Там в подкладке золотой крестик зашит. Солдатские дети таких не носят. Он на тебе был, когда мы тебя подобрали. На нём знаки царские...

Глава 23, В которой Варя сперва готовится рассказать правду, а потом сама хочет услышать её.

Варя подходила к Александровской больнице, мысленно тренируясь говорить слова, которые скажет Ольге Саввишне в ответ на вопрос, куда делся Миша. Фразам про то, что его задерживают на работе, старуха уже очевидно не верила. Варя думала наврать то про какую-нибудь нетяжёлую болезнь, то про внезапно выпавшую замечательную возможность заработать на стороне, то про тренировку для участия в Олимпиаде, куда Коржова якобы неожиданно подрядили... Но, в конце концов, все эти варианты были плохи, потому что выглядели очевидным враньём, а, значит, заставляли бы больную волноваться ещё больше. В общем, Варя решила не прятаться больше, не врать, а сказать всё как есть. Ольга Саввишна шла на поправку, и узнать об исчезновении сына ей пришлось бы так или иначе после выписки на следующей неделе...

«Миша пропал. Я не знаю, где он, но уверена, что скоро он найдётся», — беззвучно шевеля губами, проговорила Варя.