Всемирная выставка в Петербурге

Миша кто такой Нечаев не знал, а если и слышал когда, то не помнил. Он хотел было спросить, за что такое сидел этот человек и чем его побег так замечателен, но решил не пока не соваться к Егору и Герману, не мешать их ликованию, пока его не вспомнили. И лишь когда один из них заметил, что такого важного человека, как Нечаев, сейчас, наверняка всеми силами станут искать и полиция, и Охранка, залез в беседу:

— А что, Герман Александрович? Ежели сейчас все за этим Нечаевым станут гоняться, так, может, не до меня им теперь окажется? Может, можно теперь в Петербург? На денёк? А?

— А тебе это зачем? — спросил Егор.

Коржов объяснил.

— Ну, про царские вещи и правда узнать надо. Может, отпустим? Кажется, сейчас для этого и правда подходящий момент, — рассудил молодой революционер.

— Ладно, — Герман улыбнулся. — Раз Нечаев на свободе... Мы подумаем.

— Подумаем, — подержал его Егор и подмигнул Коржову. — Ты ведь, Миша, теперь осознал, какова наша цель, да? Сбежать не захочешь? Ты с нами?

— Я с вами. Осознал... Ведь мою мать не вы взорвали, верно?

— Разумеется, — сказал Егор. — Не мы.

Глава 21, В которой Николай Львович выявляет нехватку спортсменок, а потом сам частично ее ликвидирует

Может, Николай Львович и дал маху с отпущением Нечаева на свободу. По пути обратно в Петербург он думал об этом вновь и вновь, но в конце концов решил, что сделанного всё равно не воротишь, а что «клин клином вышибают» придумали ещё древние латиняне, которые в интригах знали толк. Основная надежда министра была на немолодых годы и подорванное тюрьмою здоровье Нечаева: несмотря на все свои таланты негодяя, тот — министр знал — был сильно болен и вряд ли должен был прожить на свободе столько, чтоб успеть существенно напакостить... Впрочем, если это всё-таки случится, и вольный воздух излечит его паче чаяния, ответственность за побег опасного преступника всё равно несёт охрана Акатуйской тюрьмы, которая уже в полном составе пересела по ту сторону решётки...

Путь обратно отнял ещё семь дней. И, хоть это в это потерянное время и удалось вместить инспектирование некоторых сибирских учреждений, а телеграф позволял сообщаться с министерством и делать кое-какие дела прямо из поезда, работы к приезду Николая Львовича в столицу всё равно накопилось немеряно.

Прямо с вокзала министр отправился на Фонтанку, в свою контору.

Там его уже ждали доклады.

— В Свято-Егорьевском переулке ликвидировано гнездилище террористов, без сомнения тех самых, кто убил господина Синюгина. Так что это дело можно считать полностью раскрытым, — докладывал вскоре один из чиновников министерства. — Их притон находился ровнёхонько над притоном каких-то сектантов и колдунов. Очень злачное место! Наши бравые ребята ворвались туда и смело вступили в бой с анархистами. Уложили пятерых. Правда, эти черти привели в действие свой запас взрывчатки, и устроили в квартире адский пожар, ввиду чего тела их опознать и предъявить не представляется возможным. И ещё трое наших погибли в неравном бою...

— Так, стало быть, я теперь могу ездить по улицам, ничего не опасаясь? — С мрачной насмешкой поинтересовался министр. Что-то подсказывало ему, настолько геройский отчёт вряд ли может быть полностью правдивым.

— Ну... — Смущённо ответил чиновник. — Я бы не рекомендовал пока полностью расслабляться... Кстати, ваш броневик уже прибыл.

— Отлично. А что насчёт выставки? — Николай Львович повернулся к другому своему подчинённому.

— Павильоны достроены все, остаётся лишь внутренняя отделка, — принялся докладывать тот, хаотично выкладывая перед министром отчёты строителей, письма иностранных делегаций, сообщения таможни о ввезённых экспонатах и счета за материалы и работу. — Царь-Телеграф уже прибыл. Только что встретили домик из Каслинского литья — прямо сейчас его размещают внутри павильона. Клетка для графа Толстого готова...

— Какая клетка? — Удивился Николай Львович.

— Хорошая клетка, красивая, модная, в стиле модерн. Проектировал Шехтель, — бесстрастно ответил чиновник.

— А, то есть, он всё-таки тоже будет выставляться! — Вспомнил министр. — А что с иностранными павильонами?

— Павильоны иностранных держав практически все уже тоже готовы, вот только Китай свой достроить не может. Пришлось направить на помощь китайцам наших рабочих. Правда, а месте оказалось, что там уже помогают японцы, и возникла небольшая потасовка...

— Потасовок не допускать! Впредь следить, чтобы японцы не мешали нашей помощи Китаю! — Распорядился министр. — А что с Олимпийскими играми?

— Спортc-мэн`ов сверстали. Вот только в крокет игроков не нашлось ни единого. Но это ничего, жандармов выставим. Мы уже сформировали команду из самых ленивых: если плохо служат Государю на основной работе, пусть на Играх отдадут ему сей долг!