Всеволод Большое Гнездо из рода Мономаха. Византийские уроки Владимирской Руси

Командный состав средневековых армий обновлялся быстро, а готовился долго. Воспитание завтрашних полководцев начинали, что называется, с младых ногтей. На Руси княжеского или боярского сына в возрасте 5–7 лет отрывали от матушкиной юбки и передавали на попечение «кормильца» (в источниках начиная с XIII в. используется также синоним «дядько»[135]) – близкого друга, родственника или верного слуги. (Так, наставником Владимира Святославича, будущего киевского князя, стал Добрыня Малкович, брат его матери Малуши, наложницы Святослава.) Лет в 12–13, а то и раньше отпрыски знатных семей приобщались к походной жизни. Сыновья князей становились их «подручниками» – порученцами по особо важным делам, наместниками в пригородах, а сыновья бояр – младшими дружинниками. Владимир Мономах в своем «Поучении» сообщает, что трудился в разъездах и на охотах с 13 лет.

Примерно так же поступали с детьми византийцы. «К 5–7 годам мальчика освобождали от женской опеки. В знатных семьях он попадал в этом возрасте в руки наставника-педагога (дядьки), который наблюдал за играми ребенка, развлекал воспитанника и учил его грамоте… Иногда по нескольку лет мальчик из знатной семьи жил или в доме невесты, обрученной с ним, или у отцовского столичного друга, проходя курс обучения, или во дворце императора.»[136].

Сыновей высокопоставленных особ готовили к военной и государственной карьере несколько наставников. Вот как описывает Никифор Вриенний обучение двух юношей-сирот, которых их отец, крупный военачальник Мануил Комнин (прапрадед своего будущего тезки императора Мануила I Комнина), отдал перед смертью на воспитание «скиптродержцу» Василию II[137]

: «Василевс. поставил над ними педагогов (воспитателей) и педотривов (учителей) и одним приказал образовывать нрав юношей, а другим – учить их воинскому делу: искусно вооружаться, закрываться щитом от вражеских стрел, владеть копьем, ловко управлять конем, бросать стрелу в цель, вообще – знать тактику, то есть уметь как следует построить фалангу, рассчитывать засады, приличным образом располагать лагерь, проводить рвы, и все прочее, относящееся к тактике»[138].

Как видим, воспитанники императора проходили полноценную военную подготовку – от выучки рядового ратника до обучения полководца.

Книжное учение и полевая муштра пошли им впрок: старший, Исаак, стал императором (правда ненадолго), младший, Иоанн, – великим доместиком (главнокомандующим имперской армии). Сын Иоанна, Алексей Комнин, удачливый полководец, пришел к верховной власти посредством военного переворота. Он правил Византией в 1081–1118 гг. и много сил и времени отдал строительству армии, причем сам занимался подготовкой воинов-новобранцев, что не единожды отметила в своей «Алексиаде» его просвещенная дочь Анна: «Он учил их твердо сидеть в седле, метко стрелять, искусно сражаться в полном вооружении и устраивать засады.»; «В течение всей ночи он призывал к себе воинов, особенно лучников. давал полезные советы для предстоящей на следующий день битвы и учил натягивать лук, пускать стрелу, время от времени осаживать коня, опять отпускать поводья и, когда нужно, соскакивать с лошади.»; «Все то время, в течение которого там был разбит шатер самодержца, Алексей не имел иного занятия, кроме зачисления в войско новобранцев и тщательного обучения их натягивать лук, потрясать копьем, править конем и становиться расчлененным строем. Он обучал воинов новому боевому порядку, который он изобрел, а случалось, что и сам выезжал вместе с ними, объезжал фаланги и давал полезные советы»[139]

.

Ко двору воинственного государя

Внук Алексея I Мануил I Комнин правил империей в 1143–1180 гг. Его детство и юность прошли в военных походах, под рукой отца – василевса Иоанна II. Юноша отличался храбростью, граничащей с безрассудством. Никита Хониат, высокопоставленный чиновник и писатель, сообщает: «Однажды младший сын царя, по имени Мануил, взяв копье и выступив довольно далеко вперед, без ведома отца, напал на неприятелей. Этот поступок юноши заставил почти все войско вступить в неравный бой, так как некоторые увлеклись соревнованием, а все другие боялись за юношу и думали особенно угодить царю, если, при их содействии, он не потерпит от неприятелей никакого вреда. В виду всех царь похвалил за это сына; но потом, когда вошли в палатку, он нагнул его и слегка наказал за то, что он не столько храбро, сколько дерзко, и притом без его приказания, вступил в бой с неприятелями»[140].