Всеволод Большое Гнездо из рода Мономаха. Византийские уроки Владимирской Руси

Известна эрудиция Владимира Мономаха. Образцами для его «Поучения» послужили назидательные сочинения, переведенные к тому времени на церковнославянский язык и вошедшие в «Изборник Святослава» 1076 г.: Слово св. Василия Великого «жако подобает человеку быти», Поучение «некоего отца к сыну», Поучение Ксенофонта «к сынома своима», «Наставление Исихии, пресвитера Иерусалимского». При составлении «Поучения» Мономах использовал богослужебные и богословские тексты: Псалтирь, Прологи, Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского, Палею толковую, Постную триодь. Некоторые исследователи добавляют к этому списку Пророчества Исаии, Поучение Иоанна Златоуста, «Слово о законе и благодати» Иллариона. На замысел и содержание сочинения русского князя могли также повлиять произведения византийских и западноевропейских властителей, вероятно, доступные ему на языке оригинала: «Поучение сыну византийского императора Василия», приписываемое патриарху Фотию; труд Константина Багрянородного «Об управлении империей»; «Наставление» французского короля Людовика Святого сыну Филиппу; апокрифическое поучение англосаксонского короля Альфреда и сочинение «Faeder Larcwidas» («Отцовские поучения») – англосаксонское произведение начала VIII в., сохранившееся в библиотеке последнего англосаксонского короля Гарольда II, дочь которого стала женой Владимира Мономаха[156].

Зная, насколько широк был круг чтения русского князя, можно заключить, что параллели в его наставлении сыновьям и в тексте византийского «Стратегикона» неслучайны. Иначе говоря, «список литературы», использованной автором «Поучения», должен быть расширен как минимум на одну позицию.

Нет никаких свидетельств о существовании средневековых переложений на русский язык трактата Маврикия, сочинений его последователей. Скорее всего, таких переводов не было. Но трудно усомниться в том, что Владимир Мономах читал по-гречески. В «Поучении» говорится, что его отец, Всеволод Ярославич, знал пять языков. Какие – Владимир Всеволодич не сообщает, однако более чем вероятно, что в их число входил греческий, ведь первой женою Всеволода Ярославича и матерью Владимира была ромейка, по официальной родословной Мономашичей – дочь византийского императора Константина IX Мономаха. Именно с нею мог попасть на Русь XI века список «Стратегикона», именно она могла научить сына греческой грамоте.

Означает ли сказанное, что только с этого времени полководцы сравнительно молодой державы начали осваивать наследие тех, кто совершенствовал искусство войны на протяжении многих столетий? Конечно, нет. Но об этом поговорим чуть позже, а сейчас отметим, что наследие было в известной степени общим. Целый ряд предписаний «Стратегикона» базируется на опыте столкновений византийцев с «варварами», которым посвящена отдельная часть (11-я книга) трактата. И самая обширная в ней глава – о древних славянах. В них автор видит серьезного противника, владеющего тактикой борьбы, которую Маврикий именует «разбойной жизнью», а позднейшие теоретики назовут партизанской войной[157]: «Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; будучи свободолюбивыми, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Ведя разбойную жизнь, они предпочитают совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями, ночью и днем, выдумывая многочисленные уловки»

[158]. Из предшествующих разделов трактата следует, что немало подобных хитростей взяла на вооружение византийская армия.

«Стратегикон Маврикия» аккумулировал боевой опыт многих народов и племен. В их числе – наши предки, не оставившие о той поре собственных письменных свидетельств.

Был ли знаменитый военный трактат в походной библиотеке Владимира Всеволодича? Знал ли он греческий в такой степени, чтобы читать насыщенный специальной терминологией «Стратегикон» самостоятельно? На эти вопросы ответа нет, но то, что воинские наставления Мономаха текстуально не совпадают с аналогичными предписаниями Маврикия, а даются русским князем в сжатом, почти афористичном виде, можно объяснить следующим образом: автор «Поучения» приводил их, не имея под рукой первоисточника. Впрочем, и не нуждался в нем: сведения, почерпнутые в древнем трактате, и навыки, обретенные в походах и сражениях, прочно слились в памяти полководца.

«Поучение» Мономаха сохранилось в единственном экземпляре – в составе Лаврентьевского летописного списка 1377 г. Логично предположить, что в стране с относительно высоким уровнем грамотности населения и правящей династией, не чуждой учености[159], подобные наставления оставляли потомкам и другие князья; но им повезло гораздо меньше: их сочинения бесследно исчезли.

Богатство, что дороже золота