Всё дело в тебе

Даша задумалась. Если и правда зайти? Не из-за денег. Просто, когда ещё появится такая возможность, взглянуть на его родителей? Ей по-прежнему любопытно, хочется знать, как они выглядят. У самой так и не получается представить, только кажется, что отец похож на Лакшина. Точнее, Лакшин на него похож. Тот наверняка тоже высокий и симпатичный, и возможно, настолько же харизматично-обаятельный.

Или это досталось Лакшину от мамы? Вот её Даша действительно не представляет. Какая она? Высокая или, наоборот, миниатюрная, стройная или добродушно-пухленькая, красивая или не очень, но по-особому привлекательно-эффектная. Совсем уж никакой, абсолютно невзрачной она быть никак не должна.

— Ну-у, ладно, — неуверенно проговорила Даша. — Зайду.

Жил Лакшин в старом доме, не в том смысле, что в ветхом и полуразвалившемся. Выглядел тот как раз основательно, даже немного давил своей суровой монументальностью. В архитектуре Даша почти совсем не разбиралась, но тут сразу становилось ясно — постройка прошлого века, начала или середины, не типовая составленная на скорую руку компактная блочная коробка. Высокие этажи, окна узкие, но вытянутые вверх, выступающие из стены рельефы колонн, редкие балкончики, тоже узкие, но с литыми чугунными перилами. Непривычно длинные лестничные пролёты — Даша запыхалась, пока поднимались.

Лакшин распахнул дверь, вошёл первым, щёлкнул выключателем.

— Заходи.

Она вошла. Раньше было любопытно, но спокойно, а тут вдруг стало немного волнительно.

Лакшин захлопнул дверь за её спиной.

— Сейчас. Кошелёк найду.

В квартире царила абсолютная тишина. Судя по количеству дверных проёмов, комната одна, хотя, возможно, она проходная, но это никак не влияло на ощущение, что кроме их двоих никого здесь больше нет.

— А где все? — поинтересовалась Даша.

— Кто «все»? — уточнил Лакшин, снимая куртку и вешая её на крючок.

— Ну-у, родители.

— Я здесь один живу. Они в другом месте, — выложил он беззаботно, ввернул, ухмыльнувшись: — Но, если ты очень хочешь с моими родителями познакомиться, можно к ним поехать.

— Один, — повторила Даша возмущённо. — Мог бы и раньше сказать.

Лакшин застыл, уставился вопросительно:

— А в чём проблема? Или, — он опять ухмыльнулся, наклонил голову к плечу: — боишься, если останешься со мной наедине, не выдержишь и…

Идиотская многозначительная пауза. Даша фыркнула снисходительно.

— Чего не выдержу?

— Ну не знаю, — не убирая с губ улыбки, тихонько произнёс Лакшин. — Но теперь-то тебя ничего смущать не должно. Мы тут одни, никого больше нет. Никто не увидит и не услышит.

Фразы провокационные, а голос такой вкрадчиво-интимный. Специально сделал или у него уже автоматом получается?

Мягкая бархатистость приятно обволакивает, и даже смысл сказанного уходит, западаешь на тембр и интонации. Да-да-да, и тут все тают и бросаются к Лакшину в объятия, еле успевая томно выдохнуть: «Данила, я ваша навеки».

Только вот сейчас — не тот случай. Но откровенно делиться своими размышлениями Даша не стала, просто коротко произнесла:

— Я пойду.

— Всё-таки боишься, раз вот так сбегаешь? — Лакшин прищурился, качнулся вперёд, будто хотел приблизить, но быстро передумал, хотя, скорее всего, просто дразнил.

Да на самом деле дразнил — мимикой, действиями, словами. С любопытством наблюдал, как за подопытным хомячком, изучал рефлексы.

— А что мне здесь делать? — Даша дёрнула плечами.

— Можно поужинать. Хочешь, пиццу закажем. Или что ты предпочитаешь? Против ужина ты же ничего не имеешь?

— Против ужина — ничего, — подтвердила она и тут же добавила: — Но я лучше дома.

— Почему?

Потому! Потому что она не тупой хомячок, и не наивная дура, и не собирается вестись на дешёвые провокации.

— А я разве обязана тебе объяснять?

Лакшин мотнул головой: объяснять не обязана, но…

— Тогда останься, не убегай. Если тебе всё равно, и ты ничего не боишься.

Не боится Даша. Ни капли не боится. Но в чём-то он прав: на самом деле она не настолько невозмутима, как хочет казаться. Нет, ей не страшно, но беспокойно, непонятная тревога тихонько царапается в груди. Из-за неё хочется закусить губы, отвести взгляд, отступить назад, шагнуть вперёд, оказаться ещё ближе, сделать всё сразу и не делать ничего. Почему-то рядом с ним всегда так, и это невероятно бесит. Раздражают даже собственные слова и действия, а от его — злость только прибывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Лакшин, ты, честно, достал! Детский сад какой-то. Почему я должна тебе что-то доказывать? Да думай, что хочешь. Что сбегаю, что боюсь. Или ещё чего. Мне как-то по фигу. Вообще по фигу.

И зачем она тут распинается, стоит, так и не сдвинувшись с места? Давно же собиралась уйти. Так что держит? Ведь не желание произнести кучу этих ненужных фраз. К чему впустую сотрясать воздух? Если её действительно нисколько не волнуют его предположения.

Даша вскинула руки, взмахнула раскрытыми ладонями, произнесла не столько для Лакшина, сколько для себя:

— Всё, хватит! Я ухожу.