Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2

Я ушел к себе, ступая как можно тише. А в своей комнате залез в большой платяной шкаф – послушать радио. Те, кто жил здесь до меня, поставили в нем маленькую скамеечку, и мне это казалось смешным и необычным. Мне нравилось сидеть на ней, закрыв дверцы шкафа, вдыхать запах старого дерева и слушать в темноте радио.

Я включил радиоприемник, который бабушка и дедушка подарили мне в прошлый день рождения. Мне повезло: шла интересная программа ведущего Кейси Кейсема «Топ-40 Америки». Мне нравился его низкий голос. Кейси объявил песню в исполнении Кэта Стивенса, и я начал успокаиваться. Мама любила слушать песни этого певца, я видел его по телевизору, и, хотя у него были длинные волосы и борода, он не казался мне страшным.

Слушая радио, я все еще злился на себя. Не стоило просить о чем-то маму, когда она расстроена. Я не должен был беспокоить ее, сам виноват, что она накричала на меня. Когда она плакала, наступал конец света. «И все это из-за меня!» – думалось мне.

Я сидел в темном шкафу, слушал радио и размышлял о том, когда мне можно будет выходить.

Нью-Йорк

(2001)

Наступил мой день рождения, и часы показывали всего 8.50 утра. Почему мой телефон звонил?

Накануне я с актерами Брюсом Уиллисом и Беном Стиллером напился на вечеринке Недели моды. В три часа утра, перед самым уходом из «Lot 61», бара в Челси, я решил найти какую-нибудь женщину, которая составила бы мне компанию ночью. Но потом подавил это желание и отправился домой один. Пообщавшись с Кэти в Лос-Анджелесе и осознав, насколько она мне нравится, я начал задумываться о том, чтобы наконец разобраться с паническими атаками и попытаться завязать полноценные отношения с этой девушкой. Я заказал машину, которая после обеда должна была отвезти меня в аэропорт Кеннеди. Кэти прилетала из Сан-Франциско в Нью-Йорк, и я хотел встретить ее в аэропорту.

Мы с ней продолжали обмениваться электронными письмами и созваниваться каждый день. Я был счастлив. Удивительно, но до сих пор паника ни разу не скрутила меня.

Телефон перестал звонить. Я повернулся на другой бок и попытался снова заснуть. И тут снова раздались трели звонка. Черт! Наверное, это наглый менеджер по продажам какой-нибудь компании или кто-то ошибся номером! Никто из моих знакомых не стал бы звонить мне так рано, особенно в мой день рождения. Через некоторое время телефон умолк, и я перевернулся на другой бок.

И он тут же зазвонил снова. Я, грязно ругаясь, выбрался из постели, пробежал по холодному бетонному полу лофта и поднял трубку.

– Алло! – зло закричал я. У меня было похмелье. И я ждал, что сейчас продавец на другом конце провода предложит мне поменять оператора междугородней связи.

– Моби! – Это был Дэмиен. – Поднимись на крышу!

– Что? Зачем?!

– Поднимись на крышу! – требовательно повторил он, в его голосе слышались отчаяние и страх. – Всемирный торговый центр взорвали![93]

– Что-о?!

– Иди на крышу!

Я, обвязавшись вокруг пояса полотенцем, стал подниматься по лестнице на крышу и услышал зловещий гул…

Пообщавшись с Кэти в Лос-Анджелесе и осознав, насколько она мне нравится, я начал задумываться о том, чтобы наконец разобраться с паническими атаками и попытаться завязать полноценные отношения с этой девушкой.

Позже мне стало известно: первый самолет врезался в Северную башню, пока я спал. Поначалу люди предположили, что произошла чудовищная ошибка: что-то напортачил пилот. Все обитатели Нижнего Манхэттена выбрались из квартир. Гул, который я услышал, был порожден говором тысяч людей, стоящих на крышах. Они стали кричать, увидев, как к Всемирному торговому центру приближается второй самолет. Он целенаправленно развернулся по длинной дуге и летел прямо на Южную башню. Шагнув на свою крышу, я услышал грохот. Самолет протаранил ее.

Теперь люди кричали не только от недоумения и страха. Их обуял ужас: они поняли, что причина происходящего – не трагическая случайность или ошибка пилота. За этим несчастьем кроется чей-то злой умысел.

Мой мозг отказался работать, он не способен был воспринять увиденное мною. Я растерянно огляделся. Вот моя крыша – с серым деревянным настилом, с потрепанным дождем и ветром столом, за которым я ел блинчики и читал «New Yorker»; с открытым душем, которым я никогда не пользовался; с маленькими грядками, на которых я пытался выращивать лаванду и мяту…

Ум, сердце, душа отказывались воспринимать наблюдаемое мною. Здания в сотню этажей не должны падать.

А на расстоянии меньше мили от меня полыхали башни-близнецы.