Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2

Я поехал домой и поставил свой велосипед рядом со старой косилкой в гараже. Почистив зубы, пожелал спокойной ночи маме, которая курила на диване и смотрела телевизор.

Чувство вины ушло, на душе стало легко. Я по-прежнему понимал, что секс и мастурбация – это грязно и неправильно. Но верил тому, что сказал мне священник: я уже прощен.

Я лег в постель и мастурбировал, думая о красивых девочках-христианках из церковной школы.

Нью-Йорк

(2002)

Странное дело: скандальное расставание в день открытия «Teany» не поставило точку в наших отношениях с Келли. Мы снова сблизились. И за несколько дней до начала тура по США в поддержку Play решили устроить пикник в парке на берегу пролива Ист-Ривер.

Я отправился в «Teany», чтобы забрать Келли и ее собаку по имени Ананас – симпатичного метиса чихуа-хуа и золотистого ретривера. Прихватив с собой сэндвичи, торт и термос персикового холодного чая, мы отправились к проливу. Парк был пуст, как обычно, если не считать нескольких пожилых людей, ловивших рыбу, и группы пуэрториканцев, катавшихся на прихотливо украшенных велосипедах.

В первые два года после знакомства с Келли мне удавалось поддерживать в ней веру в то, что я нормальный, неиспорченный человек. Но в последнее время она неоднократно получала свидетельства моей пьяной распущенности. И мне стало казаться: Келли продолжала встречаться со мной, чтобы дать понять, как она меня презирает.

Один мой друг, психотерапевт, однажды спросил, почему я поддерживаю отношения с женщиной, которая почти ненавидит меня.

– Иногда бывает так, что невозможно уйти, – ответил я.

– Ты ей ничем не обязан, и она не твоя мама, – сказал он тогда.

Мы с Келли расположились на лужайке возле скульптур тюленей. Был прекрасный весенний день. С Ист-Ривер дул соленый бриз, шумела пронизанная солнцем ярко-зеленая листва деревьев. Мы съели веганские сэндвичи и выпили персиковый чай со льдом. Потом отведали шоколадного торта с арахисовым маслом. И тогда Келли мягко сказала:

– Мне кажется, что ты алкоголик, Моби.

Я ответил ей той же самой беззаботной фразой, которой много лет отвечал обеспокоенным друзьям и маме:

– Я не алкоголик, а любитель алкоголя!

Келли нахмурилась:

– Хорошо, тогда не пей один месяц.

Я внутренне засуетился. Месяц без спиртного?! С чего бы мне по собственной воле целый месяц обходиться без алкоголя – моего лучшего друга, возлюбленного бога, который приводил ко мне за руку Музу? К тому же я собирался в турне. Мы с Келли снова встречались, но моногамными наши отношения по-прежнему не были. Гастроли означали водку, наркотики и беспорядочные связи. Я не хотел бросать пить.

А еще мне не хотелось признаваться ни Келли, ни самому себе, как сильно пугала меня мысль о месяце без алкоголя.

Поэтому я бодро сказал:

– Хорошо! Я не буду пить месяц.

* * *

Первая неделя трезвости на гастролях была трудной, но зато у меня появилась новая тема для обсуждения. «Я не пью!» – мог заявить я очередной кучке пьяниц, с которыми проводил вечер, и развязывал дискуссию о вреде пьянства.

Шел двенадцатый день моего «трезвого эксперимента». В Далласе выдался свободный вечер, и я отправился на сольный концерт ударника Томми Ли из группы Mötley Crüe. После его выступления прошел за кулисы. Поздоровался с несколькими техниками, когда-то работавшими со мной, и постучал в дверь гримерной. Томми, мокрый насквозь после долгого концерта, по-медвежьи обнял меня, окропив своим священным рок-н-ролльным потом.

Когда я собрался уходить, появились музыканты группы Pantera, Винс Пол и Даймбэг Даррелл, в компании своих приятелей из «Ангелов Ада»[122].

Я не был знаком с коллективом Pantera, но мне нравились записи этих ребят. Когда Келли первый раз была у меня в 1999 году, я поставил для нее песню «The Great Southern Trendkill», пока готовил ужин. Потом она слушала «Belle and Sebastian» и «Fairport Convention», они ей понравились. Но когда Фил Ансельмо[123], исполняя песню «War Nerve», завопил «fuck the world for all it’s worth»[124], она посмотрела на меня и спросила:

– И ты это слушаешь?

– Я люблю Pantera! – с энтузиазмом ответил я.

Она бросилась к CD-плееру, вытащила из него диск и поставила вместо него запись альбома Smiths.

И вот теперь я встретился с ребятами из Pantera, моими грув-метал-героями. Даррелл и Винс, как и все их друзья, были здоровыми и бородатыми, одетыми в черные кожаные штаны и куртки мужиками.

– Моби! – возопил Даррелл. – Это ты! Мы слушаем твой Play, и вот ты здесь! Ты гений! – И протянул мне руку. Я пожал ее, а потом бегло перезнакомился со всей компанией. – Нам нужно заснять тебя на видео!

Кто-то направил камеру на Даррелла, Винса, Томми Ли и меня, и мы начали петь «We All Made of Stars». Рыжебородый здоровяк из «Ангелов Ада», шести футов восьми дюймов росту, открыл бутылку виски «Crown Royal» и сунул ее мне в руки.

Что я должен был ему сказать? «Понимаешь, моей девушке Келли кажется, что у меня проблемы с алкоголем, и из уважения к ней мне необходимо месяц воздерживаться от спиртного»?

Вместо этого я взял бутылку и отхлебнул виски из горлышка.