Всё возможное: Как врачи спасают наши жизни

Ему почти 60 лет, он врач высшей категории, специализируется на внутренних болезнях и интенсивной терапии. Живет с семьей в небольшом городке уже 30 лет. Уважаемый человек. Лечит почти всех местных важных персон – банкиров, коллег-врачей, мэра. Среди его пациентов – начальник тюрьмы строгого режима, которая находится в его городе. Однажды, несколько лет назад, они разговорились во время приема. Начальник тюрьмы пожаловался на трудности с укомплектованием тюремной клиники и спросил доктора А, не хочет ли тот время от времени навещать заключенных. Доктор А сказал, что готов. В собственной клинике он бы заработал больше – тюрьма платила 65 долларов в час, – но тюрьма была важна для местного населения, ему нравился начальник, и это было всего несколько часов в месяц. Он был рад помочь.

Затем, год или два спустя, начальник тюрьмы обратился к нему за помощью в решении другой проблемы. В штате существовала высшая мера наказания, и законодательство предусматривало исключительно смертельную инъекцию. Казни должны были проводиться в тюрьме начальника. Он сказал, что ему нужны врачи. Не поможет ли доктор А? Ему не понадобится делать инъекцию. Надо просто помочь с кардиомониторингом. Начальник тюрьмы дал врачу время подумать.

«Моей жене не понравилась эта идея, – сказал мне доктор А. – Она спросила: “Зачем тебе туда идти?”» Но его терзали сомнения. «Я знал кое-что о прошлом этих убийц». Один из них убил мать троих детей во время ограбления круглосуточного магазина, а затем, скрываясь, застрелил человека, стоявшего у своей машины. Другой похитил, изнасиловал и задушил 11-летнюю девочку. «У меня нет твердого мнения по поводу смертной казни, но я и не против ее применения в отношении таких людей. Приказ о приведении приговора в исполнение вступил в законную силу по решению суда. А с точки зрения морали – только подумайте какие зверства творили некоторые из этих людей…» В конце концов он решил согласиться, по его словам, потому что это только помощь с наблюдением, потому что он был нужен начальнику тюрьмы и своему городу, потому что приговор – это решение общества и потому что наказание казалось правильным.

Во время первой казни его задачей было стоять за занавеской и наблюдать за сердечным ритмом заключенного на кардиомониторе. Ни свидетели за застекленным окном, ни заключенный не могли его видеть. Техник подсоединил две капельницы. Кто-то, вне поле его зрения, ввел в катетер три препарата один за другим. На мониторе доктор увидел, как нормальный ритм замедлился, затем форма колебаний изменилась. Он увидел знакомые высокие пики, вызванные токсичным действием калия, за которыми последовали мелкие выбросы фибрилляции желудочков, и, наконец, прямую, неколеблющуюся линию систолической остановки сердца. Он подождал полминуты, потом подал знак другому врачу, который вышел к свидетелям и приложил стетоскоп к неподвижной груди заключенного. Врач послушал в течение 30 секунд, а затем сказал начальнику тюрьмы, что заключенный мертв. Через полчаса доктор А был свободен. Он прошел через боковую дверь, мимо собравшейся снаружи толпы, к своей припаркованной машине и отправился домой.

Однако на трех следующих казнях у приговоренных не могли найти вены, чтобы поставить катетер[27]. Заключенные либо страдали ожирением, либо в прошлом употребляли наркотики внутривенно, либо и то и другое. Снова и снова техники пытались ввести катетер, но через полчаса сдавались. К такому развитию событий начальник тюрьмы не был готов. Доктору А приходилось ранее неоднократно ставить катетеры. Может быть, он попробует?

Хорошо, решил доктор А. Дайте-ка взглянуть.

Это был поворотный момент, хотя в то время он этого не осознавал. Доктор находился там, чтобы оказывать помощь, у них возникла проблема, поэтому он и помог. Ему и в голову не пришло, что можно отказаться.

У двух заключенных, сказал он мне, он нашел хорошую вену и поставил катетер. Однако у одного не смог найти вену. Все глаза были устремлены на него. Он чувствовал себя ответственным за ситуацию. Заключенный был спокоен. Доктор А помнит, как заключенный говорил ему практически утешительно: «Да, у меня никогда не могут найти вену». Доктор решил поставить центральный катетер, трубку, которая вводится в крупную вену в грудной клетке. Персонал бросился искать набор.

Я спросил его, как он установил катетер. Точно так же, как и «любому другому пациенту», последовал ответ. Он решил установить его в подключичную вену, толстый кровеносный сосуд, проходящий под ключицей, потому что именно так он делал чаще всего. Доктор открыл набор с трехпросветным катетером и объяснил заключенному все, что собирается делать. Я спросил его, не боялся ли он заключенного. «Нет», – сказал он. Заключенный был исключительно покладистым. Доктор А надел стерильные перчатки, халат и маску. Он протер кожу мужчины антисептиком.

«Зачем?» – спросил я.