Вскрывая душевные раны (СИ)

Она ушла в тот же день. Когда наш отгул закончился, и мы вернулись в Сейрейтей, нам доложили, что в Готее её так же нет. Я чуть было не подумал, что она вновь покинула Сообщество душ, но вдруг вспомнил, что у неё просто назначены в это время учения. Доносчик сих новостей странно смотрел на меня, как, впрочем, и добрая часть всего Сейрейтей в эти дни.

Отчего-то лейтенант Мацумото стала смотреть в мою сторону неприязненным взглядом. Я и раньше замечал его за ней, но сейчас сей факт вдруг особенно привлекал моё внимание. Всё прояснилось через два дня.

Я не переставал думать о девушке с солнечными волосами, лучистыми серо-небесными глазами и добрейшей улыбкой ни на секунду, и не мог не задаться вопросом — почему? Я же уже разобрался в своих чувствах. Их в принципе нет и больше быть не может. Но почему-то каждую чёртову секунду моего бодрствования я всё сильнее и сильнее желаю отправиться в хранилище алкоголя в поместье и опустошить ближайший стеллаж. Останавливает меня лишь мысль о репутации моего клана. Вскоре Гинрей-сан, наконец, вернётся в поместье, и я не хочу, чтобы он застал внука в запое. Это не допустимо.

Пока я боролся с тем, чего желал, и тем, что должен, я совершенно не замечал суету во внутреннем дворе. Там зажгли фонари, охрана сбежалась зачем-то к озеру, а служанки как-то ну очень громко обсуждали какую-то девушку, невесть как оказавшуюся в поместье. Из их слов было понятно, что никто не знал, как она пробралась сюда мимо охранников.

Я не мог пропустить этот инцидент мимо внимания. Не потушив свет в комнате с алтарём, посвящённым уже усопшим членам клана Кучики, я направился к озеру — туда, куда стекались охранники.

— Господин Кучики, всё в порядке, — только завидев меня издалека, передо мной вырос начальник стражи. Было видно, что происходящее его совершенно не волновало, будто он считал это пустяком, навроде залетевшей мухи. — Мы сейчас же выпроводим нарушительницу с территории поместья.

— Это ты, Кучики? — в заплаканном сорванном женском голосе я не сразу узнал голос лучшей подруги Нацу — Рангику. Девушку пытались схватить двое стражников, но она яростно отбивалась от них занпакто. — Иди сюда, подлый трус! Я в порошок тебя сотру!

Я ничего не сделал, пока она пробиралась ко мне сквозь моих людей, весьма умело уворачиваясь от них. Она подошла ближе, и я вдруг почувствовал этот резкий запах алкоголя, так и разящий от неё. Она находилась явно где-то между самых крайних стадиях опьянения, на которых только была способна.

— Ненавижу тебя! — когда Рангику была в шаговой доступности от меня, ей на встречу вышел глава охраны, но я жестом попросил его отойти. Лейтенантша получила возможность вплотную подобраться ко мне, которой она не погрешила воспользоваться. — Слышишь? Ненавижу! Не-на-ви-жу! — она сжала руки в кулаки и начала ими уверенно, но слабо, в силу своего состояния, бить меня в грудь. Слёзы градом лились из её глаз, но выражения лица было каменным. — Какой же ты идиот!!!

— Капитан Хиросэ, — обратился я к начальнику стражи. — Уберите своих людей, они всё напутали. Эта девушка — моя гостья.

— Вы уверены, господин? — Хиросэ, явно не веря своему слуху, посмотрел на пилящий меня взглядом рыжий комок злобы. Меня это изрядно раздражило.

— Я разве отдал приказ усомниться в моих словах?

— Никак нет, господин, — капитан не сжался под моих испепеляющим взглядом, но возникать больше не стал. Совсем скоро около озера не было никого, кроме меня и лейтенанта — даже работниц поместья Хиросэ разогнал по комнатам.

— Думаешь, что сделал какой-то благородный поступок, не дав своим псам выкинуть меня из поместья? — Рангику всё ещё злобно смотрела на меня. Её красные щёки стали одним цветом с её глазами — в них плескалась боль и обида. Мне вдруг померещилась золотоволосая дева с таким же выражением лица, и моё тело содрогнулось в ужасе от такого видения. — Мне так хочется тебе врезать по твоей благородной морде! Ты не достоин любви этой святой девушки! Да она жизнь за тебя готова отдать, ты вообще видишь, как малейшее твоё слово меняет её настроение, как по мановению палочки?! Захочешь — обрадуешь, захочешь — плакать заставишь. Богом возомнил себя?! И после этого ты ещё считаешь себя достойным мужчиной, Кучики Бьякуя?!

Как я и думал. Она напилась и пришла сюда, чтобы высказать всё, что думает обо мне. Ведь её лучшую подругу заставили страдать. Говорят, женскую логику не понять, но от этого они почему-то не становятся менее предсказуемы. Хотя я и был достоин её проклятий и оскорблений, сейчас в самом ужасном моральном состоянии я был не в силах их вынести.

— Рангику-сан… не надо… — только и мог попросить я её, хоть и понимал, как это жалко выглядит со стороны.