Вслед за Ремарком

– Именно так, – холодно ответила Нина.

– Ну, что держать за образчик…

Нина смотрела на красивое лицо, на подведенные серым карандашом брови и яркие глаза Лизы, на безукоризненную прическу, на ало накрашенный рот и думала о том, как некстати она в Лизе ошиблась. Как недальновидно судила о ней, видела в этой девушке только красивую куколку, не замечая ни холодного рассудка, ни проницательности.

«Лиза – санитар семейных отношений! – ухмыльнулась Нина. – Как волки уничтожают в лесу больных животных, так девушки, подобные Лизе, очищают общество от погибающих семей! Впрочем, не начнут ли потом волки грызть и себе подобных?»

– Кирилл все рассказал мне о вашей семье.

«А что, собственно, мог рассказать самовлюбленный Кирилл о своей семье? – подумала Нина. – Что он знал, в конце концов, обо мне, о моей жизни в последние годы?» Замечал ли он, что все последнее время, даже тогда, когда они строили и обставляли эту их квартиру, покупали все новое, все самое дорогое, ценное, модное и престижное, в ней сидела безотчетная и неусыпная тоска, которая не позволяла ей от чистого сердца радоваться всем этим приобретениям, и она только делала вид, что была рада? На самом же деле ей ничего, кроме уважения и понимания, и нужно-то не было! Может быть, оттого и чувствовала она себя по-настоящему хорошо только в прежней их старой квартирке под самой крышей, где не было ничего нового и дорогого, но где еще жил сам старый дух их прежних отношений, дух ее семьи…

Лиза принюхалась.

– Как вкусно у тебя пахнет! Я сразу после института, не угостишь?

Нина подумала: «Ну и нахальная нынешняя молодежь! Если бы у меня был сын, он вполне мог бы привести домой такую невестку…» Нина даже с облегчением вздохнула, вспомнив, что никакого сына на самом деле у нее нет. Впрочем, что ей, картошки жалко, что ли? Все равно Кирилл, видимо, сегодня уже не придет, а если и придет, то картошка остынет, а разогревать ее – последнее дело…

– Мой руки, садись! – пригласила она.

Лиза не стала ждать повторения, а быстро прошла в ванную.

«Ориентируется в квартире!» – заметила про себя Нина.

Картошка исчезала с Лизиной тарелки с удивительной быстротой. Подложив добавки, Нина порезала еще и колбасу. Аппетитному хрусту огурчиков на Лизиных зубах мог бы позавидовать каждый.

«Она не худенькая! – думала Нина, наблюдая за тем, как Лиза ест. У нее самой от усталости и от напряжения просто не смог бы пролезть кусок в горло. – Эдак она к тридцати годам превратится в кубышку! И что интересно – ни стеснения, ни волнения, ни страха! Учат их, что ли, теперь такому пофигизму? Или у нее такая сила воли?»

– Пива налейте, пожалуйста! – вежливо попросила Лиза с набитым ртом.

– Пожалуйста, пожалуйста! – Нине стало интересно наблюдать за Лизой уже и с профессиональной точки зрения. Девочки, которым она преподавала математику, были чуть-чуть моложе. Она заставляла их учить формулы и теоремы, но ей никогда не приходило в голову, что за их симпатичными, почти детскими мордашками могут скрываться такие же монстры. «Интересно, Лиза – это уникум или продукт всеобщего перерождения?» – думала Нина. Лиза между тем с довольным видом сделала последний глоток и сыто приложила салфетку к губам. Нина отметила, что помада у нее на губах почти не пострадала. Она вспомнила, что сама каждый раз после еды заново проводит по своему рту кисточкой с блеском, и подумала, что, наверное, все-таки безнадежно отстала от жизни.

«А может, с другой стороны, это и вредно все время ходить с краской во рту?» – размышляла Нина. Лиза тут же уловила перемену в ее мыслях.

– Спасибо большое, но мы отвлеклись от нашей беседы! – сказала она с видом заправского преподавателя, и Нина подумала, что, возможно, при других обстоятельствах они с этой девочкой могли бы быть и подругами. – Так вот, – начала Лиза снова, посматривая, не собирается ли Нина по доброте душевной поставить еще и чайник.

Но Нина не собиралась. Она почувствовала странное, холодное спокойствие, которое обычно приходило к ней, когда она должна была объяснить непонимающему или глубоко отстающему ученику сложную задачу. Она никогда при этом не раздражалась, она просто соображала, с какого уровня следует ей начать, чтобы ученик был в состоянии воспринять ее объяснения. И сейчас она почувствовала что-то вроде этого ее состояния готовности к работе и прилив новых сил. Во всяком случае, сейчас Лизе никак не удалось бы ее деморализовать.

– Так вот, – повторила Лиза, – возвращаясь к нашим баранам, то есть к разговорам о вашей замечательной семье. «Замечательной» в кавычках, конечно! – Она с вызовом взглянула на Нину.

Та молчала, ожидая продолжения.

– Не попадись именно я на вашем пути, через какое-то самое, быть может, непродолжительное время Кириллу встретилась бы какая-нибудь другая девушка, и я вовсе не уверена, что она была бы лучше, умнее и достойнее меня! Ведь дело вовсе не во мне, а в нем самом и в вашем исчерпавшем себя браке.

Нине пока было нечего возразить.