Вслед за Ремарком

Старую дубленку завернули в пакет, и хотя шубка съела все деньги – ни на костюм, ни на косметику, ни на еду ничего не осталось, – Нина вышла из магазина окрыленная. Новая шубка сидела на ней, будто вторая кожа, а ощущение от расклешенных фалд на спине было такое, будто она с каждым шагом немножко взлетает над землей. Ах, меха, меха! Пока на свете существуют женщины, усилия борцов за права животных обречены на провал. В какой-то момент Нина вспомнила об отданных Ленцу собственных деньгах – вот их-то как раз и не хватало; но тут же она отогнала от себя это воспоминание: ей стало стыдно даже не за то, что она пожалела об этих деньгах – на самом деле она ни капельки о них не пожалела, – а за то, что она просто вспомнила об их возможном применении для себя.

Следующим по плану было посещение того старого преподавателя, который согласился дать ей несколько уроков езды по площадке. Она подошла к его машине – это тоже были «Жигули» с буквой «У» на крыше, но не желтого, как у Роберта, а какого-то грязно-малинового оттенка. И сама машина вовсе не имела того нарядного, веселого вида, какой с большим старанием придавали своим автомобилям Роберт с Михалычем. Стояли эти «Жигули» где-то с краю, давно не мытые, одна фара впереди была разбита, а стекла хотелось протереть еще до выезда на улицу.

Старый преподаватель не узнал в Нине прежнюю дамочку, которая приходила к нему договариваться о занятиях. Увидев Нину в шубке, он сначала подслеповато прищурился, но потом расплылся в улыбке.

– Богатой будешь! – сказал он.

Нина ласково прикоснулась к его плечу, останавливая запоздалый порыв.

– Ну и хорошо, что вы меня не узнали, – сказала она. – Я ведь пришла не заниматься, а предупредить, что приходить не буду. Уж извините меня.

– Почему не будешь приходить? – На лице старика появилось искреннее огорчение. Нина не стала врать, хотя пару дней назад, возможно, и выдумала бы что-нибудь правдоподобное для приличия. Сейчас же она чувствовала себя необычно свободной, раскованной.

– Денег нет! – доверительно произнесла она, наклонившись поближе к старику.

– А когда договаривались – были? – Преподаватель хитро блеснул на нее старческими глазками.

– Тогда были, – подтвердила Нина.

– А сейчас чего же? Ограбили тебя, что ли? – поинтересовался старик.

– Шубку вот купила. Дорогая, – созналась Нина.

– Шубка – святое дело! – Старик со знающим видом оглядел сверху донизу Нину, заставил ее повернуться. – Внучке моей тоже бы такая пошла! Ну что ж, раз денег нет – значит, нет! Ничего не поделаешь. – Он с сожалением посмотрел на Нину.

– Ну, извините за беспокойство, всего вам хорошего! – сказала она и пошла со двора прочь.

– Эй, погоди! – остановил ее вдруг старик. – А тебе когда экзамен-то сдавать?

– Скоро, – ответила Нина. – Но я теперь не пойду. Раз мне не сдать площадку, зачем позориться? Как-нибудь в другой раз!

– Э-эх, садись! – показал ей рукой на сиденье старик. – Посмотрю, как ты ездишь, может, и поучу часок!

– Так денег же нет?! – удивилась Нина.

– Нет, так будут! Дело наживное! Разбогатеешь или заработаешь – не забудь про старика. Что же так уходить – и у тебя все дело провалится, и я без работы. А так все-таки нам обоим польза, садись!

И Нина не стала упрямиться. Сняв свою шубку, она аккуратно, как ребенка, положила ее на заднее сиденье, а сама осталась в привычном черном свитере и брюках. После того как Нина сделала несколько пробных кругов по площадке и они выехали на улицу, он довольно крякнул:

– Ты, девонька, уже готовый водила, как я посмотрю! Где училась?

Не без гордости Нина сказала адрес своей автошколы.

– А площадку чего же там не освоила? – удивился преподаватель.

– С инструктором поругалась, – не стала Нина скрывать.

– Инструктор, наверное, молодой был? – продолжал расспрашивать старик.

– Одного мы с ним возраста.

– Значит, молодой! У молодых жизнь поинтереснее, чем у нас, – глубокомысленно заметил он и добавил: – Я полагаю, любовь у вас на занятиях вышла!

– Нет-нет! – пыталась возразить ему Нина.

– Я знаю, что говорю, – продолжал преподаватель, показав ей знаком, что пора поворачивать назад, на площадку. – Этого стыдиться не надо. Если между людьми любви нет, дохлое это дело! Все равно свет не будет мил, уж я, старый человек, это знаю!

– Но ведь, говорят, любовь проходит?

– Что ж, что говорят! Если любовь настоящая, так она никуда не девается, хоть сто лет на свете живи!

Ей стало неприятно, что чужой человек говорит о том, что ее волновало, как о давно решенном деле, и она не стала больше поддерживать разговор. Но всю эту поездку она не могла отделаться от ощущения, что стоит ей повернуть голову, и она увидит рядом знакомое лицо Роберта. Однако каждый раз, когда она мельком взглядывала вбок, оказывалось, что сидит рядом с ней пусть и добрый, но совершенно чужой, непривычный человек.

Она остановилась так, как учил ее Роберт: плавно, спокойно, механически посмотрев в зеркало заднего вида. Все это не укрылось от нового преподавателя.