Вслед за Ремарком

Она повернулась и пошла домой. Роберт нахмурился, повернулся к Ленцу:

– Она сказала, что я гуру. На фиг мне это надо?

Ленц пожал плечами, но долго еще не сходил с места, смотря Нине вслед. Когда она исчезла, они пошли в сторону выхода. Невдалеке еще раздавался шум продолжающейся автомобильной разборки. Из церкви опять раздалось хоровое пение, но теперь оно звучало не приподнято-торжественно, как при крещении, а печально, будто там отпевали искореженные машины. Но продолжалось это недолго, и новая процессия, теперь уже венчающихся, подъехала на других машинах, чем, кстати, окончательно запрудила дорогу. А над всем этим шумным и в общем-то бессмысленным скопищем людей и машин ярко светило, отдавая последнее тепло, прохладное московское солнце.

9

С начала первого занятия по вождению прошло десять дней. Шарль Готье пока еще не приехал в Москву, но его по-прежнему ожидали со дня на день, и поэтому в центральном офисе Кирилла все стояли на ушах. Кирилл очень нервничал, беспрерывно пил кофе и орал на всех больше обычного. Нина не любила заходить к нему в офис. Ее пугало обожание, с которым смотрели на Кирилла почти все без исключения женщины, кажущиеся ей самой прекрасными и умными. Его замечания она считала грубыми, манеру разговора – недопустимой. Несмотря на это, в ведении дел он практически всегда оказывался прав, чутье делового человека редко подводило его, но быть окруженным такими красавицами и умницами и вести себя с ними просто по-хамски казалось для Нины нонсенсом.

«Никогда я не смогла бы работать с таким человеком!» – думала она.

Иногда, правда, ей попадались статьи в журналах с воспоминаниями неких знаменитостей, из которых следовало, что режиссеры или кутюрье обращаются с женщинами, как обращался Карабас Барабас с куклами; что они бывают с ними злы, несправедливы, грубо кричат на них и доводят до слез. А женщины, несмотря на все это, остаются им благодарны, любят их, выходят за них замуж… в крайнем случае пишут о них благодарственные воспоминания. И Нина поняла, что если женщина, пройдя через многие унижения, все-таки делает карьеру, она считает большой жизненной удачей, что жизнь свела ее с этими невозможными тиранами.

«Как странно, – думала Нина, – что мировые красавицы бывают так искренно преданны каким-нибудь хлюпикам, сморщенным монстрам, которые не только, бывает, не ценят их любовь и преданность, а еще и меняют их, как кукол на полке, женятся без разбору и дают поганые интервью о своей личной жизни журналистам. Как хорошо, что мне этого ничего не надо! Ни особенной красоты, ни славы, ни успеха! Ни журнальных обложек, ни лица во весь экран…»

Нина прекрасно отдавала себе отчет, что многие женщины были бы не только не прочь занять ее место рядом с Кириллом, но и сочли бы это за большую жизненную удачу, потому что с виду казалось, что место его жены сулит и благополучие, и прекрасную, безбедную жизнь. И она действительно боялась того, что когда-нибудь ее муж захочет жениться на другой женщине и сменить хозяйку в доме. «Кто его знает, может быть, действительно он не считается со мной из-за моей слабохарактерности? А попадись ему другая женщина, к примеру, такая же, как его мать, и все может пойти по-другому. В доме рядом с новой женой появится домработница, а довольная и деловая супруга будет заниматься своими делами – бизнесом, или любовниками, или путешествиями… А я окончу свои дни в доме престарелых, потому что за все эти годы, проведенные рядом с ним, даже не заработала себе приличную пенсию». Так довольно часто думала Нина после посещения офиса Кирилла по какой-нибудь необходимости.

Кстати, вопрос о домработнице занимал ее давно. Кирилл говорил, что теперь во всех уважающих себя семьях обязательно есть помощница по хозяйству, и Нина тоже могла бы через агентство пригласить кого-нибудь в дом. «Хозяйство возьмет на себя чужая женщина, а что тогда буду делать я? – думала Нина. – Она будет с деловым видом расхаживать по комнатам, разговаривать со мной, прикасаться к моим вещам…» Нину даже передергивало от этой мысли. Она представить не могла, что кто-то посторонний будет все время присутствовать в ее доме. «Мне придется тогда просто уходить из квартиры, а куда я пойду? Приличной работы мне уже не найти, кругом сидят молоденькие и умненькие мальчики и девочки, такие же, как в офисе Кирилла. Свое дело я завести не сумею, нечего даже и браться, да у меня и желания к этому нет. Денег каких-то больших мне не надо. По салонам и выставкам я ходить не хочу, врачей боюсь, массаж не люблю, спортом не занимаюсь… На что я способна? Пожалуй, мне нравится вести занятия в своем училище, но и только. Я и работаю не много, так, что работа не успевает надоесть. Я, в общем, счастливая женщина, – думала она. – Так буду же наслаждаться своим счастьем, пока оно есть!»