Вслед за Ремарком

– Во-вторых, – неумолимо продолжало свою речь контральто, – вы утверждаете, что помогали мужу на первых порах. Так вот, моя милочка, это было давно. У людей короткая память. Теперь ваш муж уже и не помнит, как самоотверженно вы мыли полы в то время, когда он сдавал кандидатский минимум! Кроме того, у вас был и корыстный интерес. Вы ведь тоже были заинтересованы в том, чтобы он сделал карьеру!

– Откуда вы знаете про минимум? Вы знаете меня или моего мужа? – спросила пораженная Нина.

– Не имею удовольствия, как, впрочем, и желания познакомиться, – холодно отвечала Клеопатра. – Жизненный опыт мне подсказывает, что муж женщины, задающей глупые вопросы про любовь, непременно должен был чего-нибудь сдавать – кандидатский минимум или пустые бутылки.

Шторка, за которой скрывалась маленькая любительница философии, заколебалась от смеха.

– Ну и, наконец, вы должны понимать, что умение выслушать вашего мужа на кухне вечером вовсе не является такой уж заслугой – его с большим удовольствием может выслушать и любая другая женщина, или даже сделать вид, что слушает, а на самом деле будет озабочена тем, как его получше раскрутить на какой-нибудь не хилый подарок!

– Но я-то буду слушать его искренне! Без мыслей о подарке! – попробовала все-таки возразить Нина.

– А какая, в принципе, разница? Он-то ведь этого не знает! Ему кажется, что его обожают все женщины мира, а вы наивно полагаете, что он должен любить вас только за то, что вы есть, вот такая, на этом свете! – сказала ей из-за шторки тоном, будто разговаривает с непроходимой дурочкой, Клеопатра Михайловна. – Для него главное – кого ему приятнее видеть, с кем разговаривать, а сам подарок для богатого мужика не проблема!

– Не проблема… – эхом повторила Нина. Мысли такого плана были озвучены для нее впервые.

– Вот и выходит, милочка, что ваша ценность для богатенького теперь мужа вовсе не непреложная величина. Ведь так?

– Не знаю, – сказала Нина. – Вы говорили убедительно, но я все-таки надеюсь, что он меня любит.

– Любит… – вдруг совершенно другим тоном, без всякого сарказма протянула Клеопатра Михайловна, и та, вторая, женщина за шторкой тоже напряженно примолкла.

– А что вы понимаете под словом «любовь»? – Контральто наполнилось не только грустью, но даже и мировой скорбью.

– Привязанность, которую невозможно объяснить словами, – сказала Нина. – В каждый момент она либо есть, либо нет. Ее нельзя купить, но она может возникнуть сама по себе, сразу, непонятно откуда, но и постепенно, в результате напряженных и длительных усилий с какой-либо стороны.

– Это каких же усилий? – спросила Клеопатра Михайловна.

– Если человек, который хочет, чтобы его полюбили, работает над этим в течение длительного времени – нескольких лет, например, или даже, бывает, десятков лет, – доказывает делом, что он лучше, умнее, что он преданнее, чем другие, со временем его могут оценить и полюбить. Причем чувство возникнет само собой, его вовсе не придется оплачивать какими-то материальными благами.

Клеопатра Михайловна помолчала. Маленькая женщина тоже ждала, что она ответит.

– Да, такие истории случаются как исключение из общего правила, – наконец произнесла Клеопатра, – но чрезвычайно редко. А у большинства людей, создающих семьи, любви на самом деле никакой и не бывает, бывает одна ее видимость, или расчет, или просто люди соединяются от безысходности – на безрыбье и рак рыба.

Из-за второй занавески раздался тяжелый вздох.

– Вы, милочка, так ли уж уверены, что любите по-настоящему своего мужа?

– Уверена ли? – Нина помолчала. Она вспомнила надменный вид Кирилла, вспомнила его брюзжание по вечерам, вспомнила его фигуру, которая не вызывала у нее уже никакого желания… и сказала с вызовом: – Все равно я его люблю!

– Не обманывайте себя! – вдруг тоненьким голоском пропищала из-за шторки любительница философии.

«Не обманывайте себя… – как эхо за ней повторила Нина и быстро в уме переделала фразу наоборот: – Обманывайте себя!»

– Да, я себя обманываю! – прошептала она, но тут же засомневалась: – А если нет? Мне кажется, что, несмотря на все его поведение, на отсутствие желания близости, я все еще его люблю! Как это проверить? Я совсем запуталась, я ничего не знаю… – И вдруг она закричала громко, на всю большую комнату-раковину с отсеками-шторками: – Но если я уже не люблю его, так что же тогда делать?

– Жить, как живут все, и радоваться такой жизни! – ответила спокойно и по-деловому Клеопатра Михайловна.

– Если он меня не любит и я его больше не люблю, в чем же тогда смысл такой жизни?

– Жизнь – такая же ваша собственность, как и все другое на свете, – важно ответила Клеопатра. – Она вам дана, она принадлежит только вам, и больше никому. Вы потратили годы своей жизни на конкретного человека, представьте, что теперь его хотят у вас отобрать. Разве с этим можно смириться? Это все равно что отобрать у вас кусок бытия.

– Иногда даже старое пальто, которое прослужило много лет и обтерлось по рукавам и подолу, и то бывает нелегко отнести на помойку! – заметила тоненьким голоском любительница философии.