Вспомнить всё

– Больше, чем у тебя имеется за душой.

«Интересно, что же он за человек, каков собой этот Эндрю Гилл, – подумал Стюарт. – Огромный, наверное, великанского роста, бородатый, в жилетке… при трости с серебряным набалдашником, волосы вьются, в глазу монокль из самой Англии… да, представляю себе!»

Заметив выражение его лица, Харди слегка подался вперед.

– А хочешь, скажу, что у него еще имеется на продажу? Фото с девицами. С девицами в этаких, понимаешь ли, весьма эстетических позах.

– Да ну? – окончательно сраженный, выдохнул Стюарт. Такого он не смог бы вообразить даже в самых смелых фантазиях. – Не верю! Не может быть!

– Ей-богу. Подлинные довоенные календари с девицами, начиная аж с тысяча девятьсот пятидесятого. Стоят, конечно, целое состояние. Я слышал, календарь из «Плейбоя» на шестьдесят третий год ушел за тысячу долларов серебром…

Охваченный внезапной грустью Харди умолк, устремил взгляд вдаль.

– У нас, в «Продаже и Ремонте Новейших Телевизоров», где я работал, когда с неба посыпались бомбы, внизу, у ремонтников, календарей с девицами имелась целая куча. Сгорели, естественно, все без остатка, – заметил Стюарт, хотя гибели календарей сам, конечно, не видел, а просто так полагал. Мысли его понеслись вскачь, закружились в голове вихрем. – Подумать только… что, если кто-нибудь жутко везучий, роясь в развалинах, наткнется на целый склад, битком набитый такими календарями? Сколько он за них выручит? Миллионы! На недвижимость, скажем, обменяет… целый округ в собственность сможет приобрести!

– Точно, – кивнув, согласился Харди.

– Одним словом, разбогатеет на всю оставшуюся жизнь. В Восточном полушарии, в Токио, вроде бы печатают понемногу что-то похожее, но их поделки никуда не годятся.

– Да, я видел, – поддержал его Харди. – Грубая работа. Убожество. Искусство создания подобных вещей забылось, кануло в Лету, погибло… и может быть, безвозвратно.

– По-моему, одна из причин его гибели в том, что на свете не осталось девчонок, похожих на тех, прежних, – рассудил Стюарт. – Нынешние сплошь тощи, как щепки, беззубы… а если у девчонки в зубах прорехи и шрамы от радиационных ожогов по всему телу, куда ж ей сниматься для календарей?

– Судя по рассказам тех, кто прибывает к нам морем, на кораблях, подходящие девчонки где-то имеются, – со знанием дела возразил Харди, – только не знаю, где. Может, в Швеции, или в Норвегии, или в каких-нибудь вовсе экзотических краях вроде Соломоновых островов… однако там, где бомбили – в Соединенных Штатах, в Европе, в России или в Китае – таких не осталось, тут я с тобой соглашусь.

– А что, если отыскать их и к делу пристроить? – оживился Стюарт.

– Так ведь пленки нет, – поразмыслив немного, откликнулся Харди. – И химикатов для ее обработки. И приличные камеры большей частью погибли либо утеряны. И печатать календари достойными тиражами не на чем, а если даже напечатаешь…

– И все-таки, если кому-нибудь удастся найти девчонку с чистой, без шрамов, кожей и с целыми зубами, как в довоенные времена…

Но Харди оборвал его прожектерские излияния взмахом руки.

– Я тебе вот что скажу, – задумчиво глядя на Стюарта, заговорил он. – Не раз и не два над этим думал. Хочешь верное дело – займись иголками для швейных машинок. Нарасхват пойдут, сколько ни запроси.

Стюарт, отмахнувшись, вскочил на ноги, зашагал из угла в угол.

– Ну нет, хватит, – горячо зачастил он. – Мне большие дела нужны, а с торговлей возиться я больше не хочу. Торговлей я сыт по горло. Торговал алюминиевыми кастрюлями и сковородами, а потом энциклопедиями, затем телевизорами, а теперь продаю эти ловушки для мелких вредителей… Ловушки, конечно, надежные, пользы людям приносят немало, но… понимаете, не лежит у меня к ним душа! Вы, мистер Харди, не обижайтесь: мне расти хочется. Нужно расти. Человек – он либо растет, либо застревает на месте, а без развития чахнет, катится под гору. Война отшвырнула меня – всех нас – на многие годы назад. Сейчас я в положении десятилетней давности, и… оно меня не устраивает.

– И что же именно у тебя на уме? – пробормотал Харди, почесав кончик носа.

– К примеру, отыскать мутировавшую картошку и накормить весь мир.

– Всего одной картошкой?

– Я разновидность картошки имел в виду. Возможно, мне удастся стать растениеводом-селекционером, вроде Лютера Бербанка[33]. В нашей стране наверняка найдется уйма растений-уродцев, мутировавших в той же степени, что и уродцы-животные, и чудные люди-мутанты здесь, в городе.

– Возможно, тебе даже посчастливится открыть разумную фасоль, – хмыкнул Харди.

– Я на этот счет не шучу, – негромко откликнулся Стюарт.

Оба умолкли, не сводя друг с друга глаз.

– Изготовление гомеостатических ловушек на мелкую дичь, уничтожающих мутировавших крыс, собак и кошек, – тоже труд на благо всего человечества, – нарушив молчание, заметил Харди. – По-моему, ты скатываешься в детский максимализм. Возможно, конь, съеденный нищими, пока ты отлучался в южную часть Сан-Франциско…