Вспомнить всё

Как ни удивительно, учитывая громоздкость и неповоротливость необъятной бюрократической машины, результаты анализа не заставили себя ждать. Видеофон зазвонил еще до того, как Вождь на телеэкране завершил речь.

– Это не галлюциноген, – обрадовал Ченя нарполовский лаборант.

– То есть? – озадаченный и, как ни странно, не испытавший никакого, ни малейшего облегчения, пролепетал Чень.

– Напротив, это фенотиазин. Препарат, как вам, несомненно, известно, антигаллюциногенный. Доза на грамм смеси, я бы сказал, лошадиная, но это не страшно. Максимум – снизит кровяное давление или подействует как снотворное. Видимо, из разграбленных фармацевтических захоронок военного времени, брошенных отступавшими варварами… словом, я бы на вашем месте не волновался.

Озадаченный сильнее прежнего, Чень необычайно медленно, точно во сне, повесил трубку, отошел к окну комкварта – к окну, открывавшему прекрасный вид на прочие высотные коммунальные здания Ханоя, – поразмыслить…

Звонок над входной дверью вновь разразился заливистой трелью.

Все так же, словно сомнамбула, Чень пересек устланную ковром гостиную и отворил дверь.

– Э-э… товарищ Чень? – заговорила девушка в рыжевато-коричневом дождевике и цветастом русском платке поверх необычайно длинных, черных, глянцевито блестящих волос, не переступая порога. – Тун Чень из Министерства Культурного На…

Машинально посторонившись, Чень впустил гостью в квартиру и затворил за ней дверь.

– Вы слушали мою видеофонную линию, – сказал он.

Конечно, то был выстрел наугад, но Чень, сам не зная почему, нисколько не сомневался: да, так оно и есть.

– Остаток табака… нарполовцы его не забрали? – взволнованно спросила гостья, оглядывая гостиную. – Надеюсь, нет… его в наше время так трудно достать…

– Нюхательный табак в наше время достать проще простого, – возразил Чень. – В отличие от фенотиазина. Полагаю, речь именно о нем?

Девушка подняла взгляд. В неярком свете луны ее глаза – огромные, карие – казались черными, точно пара углей. Не в пример нарполовским копам, уверенностью в себе она отнюдь не блистала. Скорее наоборот.

– Да, господин Чень… Прошу, расскажите: что именно вы увидели? Для нас это крайне важно… мы должны убедиться…

– А что, возможны варианты? – догадался Чень.

Глаза девушки потемнели, словно бездонный омут.

– Д-да, и даже очень. Это-то нас и смущает. На подобное мы не рассчитывали и теперь не понимаем, с чем столкнулись. Происходящее не укладывается ни в одну из гипотез. Каков ваш вариант? Чудовище из океанских глубин? Клыкастая скользкая тварь, форма жизни внеземного происхождения? Прошу вас, скажите… мы должны, должны разобраться! Что видели вы?

Дышала она прерывисто, с трудом, грудь девушки под рыжевато-коричневым дождевиком вздымалась и опадала, и Чень, завороженный ритмом неровного дыхания, с трудом отвел от нее взгляд.

– Машину, – ответил он. – Говорящую машину.

– О! – Девушка энергично, горячо закивала. – Да, понимаю: не имитация, не человекоподобный робот… электромеханическое существо, ни в чем не похожее на человека!

– Это точно, на человека оно не походило нисколько, – подтвердил Чень.

И даже говорить, как человек, не пыталось…

– И вам известно, что это не галлюцинация?

– Я официально извещен, что нюхнул фенотиазина, и больше ничего определенного не знаю.

Говорить он старался как можно меньше: ему хотелось вовсе не болтать, а послушать. Послушать, что скажет нежданная гостья.

– Но, господин Чень… – Девушка прерывисто перевела дух. – Господин Чень, если это не галлюцинация, то что же? Что тогда остается? Так называемое «надсознание»?

Вместо ответа Чень отвернулся от гостьи и, будто не замечая ее присутствия, принялся лениво листать экзаменационные сочинения. Ну-ка, что у нее еще найдется в запасе?

От девушки, шагнувшей к нему, остановившейся за плечом, веяло весенним дождем, свежестью, волнением. Казалось, в ней прекрасно все – и внешность, и запахи, и манера разговора, так непохожая на наборы суровых, заскорузлых речевых шаблонов из телепередач, набивших оскомину еще в младенчестве…

– Некоторые из тех, кто принимает стелазин… а вам, господин Чень, именно он, стелазин, и достался, – с хрипотцой зашептала она, – видят одно, некоторые – другое. Однако число вариантов не бесконечно: все эти мороки делятся на определенные разновидности. Кое-кто видит ту же машину, что и вы; мы зовем ее Железякой. Кое-кому является подводное чудище, по-нашему – Большерот. Есть еще Птица, и Ползучий Шланг, и… – Осекшись, девушка махнула рукой и перевела дух. – Но это не важно. Все эти вариации вам почти ничего не объяснят. И нам не объясняют практически ничего. Суть, господин Чень, такова: после того, что вы испытали, мы приглашаем вас присоединиться к нашему обществу. К группе видящих то же, что видели вы, к Красным. Мы хотим выяснить, что все это значит в действительности, и…

Сделав паузу, гостья щелкнула тонкими, гладкими, точно воск, суженными к кончикам пальцами.

– Дело ведь наверняка не только в этих явлениях!

Слова ее прозвучали до трогательного наивно, и настороженность Ченя слегка утратила силу.