Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история

Я обещал избирателям, что первые результаты не заставят себя ждать. Через час после принесения присяги я отменил закон о трехкратном повышении пошлины за регистрацию транспортных средств, а вскоре после этого, при помощи законодателей сверху, избавился от закона, разрешающего выдачу водительских удостоверений нелегальным иммигрантам. «Итак, вот что называется действием», — сказал я перед телекамерами. Через две недели после вступления в должность я представил законодателям пакет документов о финансовом спасении, на котором была построена моя избирательная кампания, — в том числе о реструктуризации долга Калифорнии, о реформе системы компенсационных выплат наемным работникам, которая вынуждала работодателей выводить свой бизнес из штата. Кардинальное сокращение затрат должно было стать ключевым моментом бюджетной реформы. Демократы категорически не хотели с этим мириться, и вскоре разгорелась война. После того как переговоры с демократическим большинством в законодательной палате провалились, я получил множество предложений от представителей всего политического спектра, по большей части противоречивых.

Республиканцы-ветераны из администрации Пита Уилсона, работавшие в моей команде, призывали идти напролом и представить все мои реформы на референдум, намеченный на следующий год. Республиканцы-законодатели с радостью наносили боевую раскраску и предлагали подождать, когда у правительства штата закончатся деньги и оно полностью прекратит свою деятельность, после чего демократы вынуждены будут идти на попятную. Сам я был также настроен весьма воинственно. Однако на одном ужине, состоявшемся на этой неделе (по иронии судьбы, посвященном объединению партий), я поделился этой мыслью с Джорджем Шульцем и Леоном Панеттой, популярным калифорнийским государственным деятелем, который работал при республиканцах и демократах, а недавно занимал должность главы администрации президента Билла Клинтона. Оба удивленно подняли брови.

— Вы хотите начать свой губернаторский срок именно с этого, с противостояния? — спросил Джордж. — Ваши советники правы в том, что у вас в настоящий момент действительно есть поступательный импульс, и вы, скорее всего, одержите верх. Однако борьба получится долгой и кровопролитной, и что произойдет тем временем? Наступит хаос, все будут подавлены тем, что в Сакраменто ничего не меняется. Пострадает Калифорния, поскольку бизнес лишится уверенности и не будет вкладывать деньги в дело и создавать новые рабочие места.

Панетта согласился, добавив:

— Гораздо важнее договориться. Даже если вы только отложите бюджетные проблемы, это все равно продемонстрирует избирателям, что вы работаете во взаимодействии с обеими партиями и движетесь вперед. К более кардинальным реформам бюджета можно будет вернуться позже.

Я прислушался к этому совету. Вступив в должность и одержав несколько быстрых крупных побед за счет поступательного момента своего избрания, теперь я должен был продемонстрировать всем, что власти штата могут работать как единое целое, решая экономические проблемы Калифорнии. Поэтому я вернулся в Сакраменто, вызвал глав парламентских фракций обеих партий и сказал: «Давайте сядем и попробуем еще раз».

Мои собратья-республиканцы отреагировали на это так, словно получили удар в солнечное сплетение. «Враг уже повержен, добей его!» — требовали они. Я впервые столкнулся с этой новой республиканской идеологией, объявляющей любую попытку компромисса слабостью. Демократы облегченно вздохнули, радуясь тому, что удалось избежать серьезной схватки, однако кое-кто из них воспринял мою готовность к переговорам как знак того, что я скорее откажусь от борьбы, чем рискну потерять поддержку избирателей. Все это сильно усложнило переговоры. После стольких лет отвратительных, бессмысленных распрей в Сакраменто обе стороны начисто растеряли умение договариваться. Больше того, избирательные округа были составлены так, чтобы в законодательное собрание попадали самые закостенелые, самые непримиримые члены обеих партий — политики, жаждущие борьбы, как жаждет схватки бойцовый петух.