Встречи с замечательными людьми

Потому, в одну из моих поездок в Лондон, окончательно отказавшись от основания там центра Института, я все же решил послать туда специально подготовленных инструкторов и нескольких учеников, которых они там брали на содержание, пока не откроется английское отделение основного Института.

Словом, в момент приезда во Францию, что было летом 1922-го – да, за покрытием всех расходов по переезду я имел 100 000 франков.

Устроив в Париже временное общежитие для учеников и наняв для занятий временное помещение (школу Далькроза), я стал искать возможности и место для Института.

После долгих поисков, из многочисленных, найденных под Парижем поместий самым подходящим оказалось имение Ле Приорэ, недалеко от знаменитого замка в Фонтенбло под Парижем.

Но владелица, которая унаследовала имение от одного известного адвоката, не соглашалась сдать его в аренду, желая как можно быстрее продать из-за огромных расходов на содержание, и уже в то время имея несколько покупателей, она затягивала переговоры, проявляя себя согласно тенденции, которую современные метеорологи сформулировали бы как «то-ли-дождик-то-ли-снег-то-ли-будет-то-ли-нет». С моей стороны, как вы прекрасно понимаете, плачевное состояние моих финансов не давало мне возможности купить.

После многих хлопот и долгих переговоров она, наконец, согласилась отложить продажу имения на год, с тем чтобы в течение времени я смог купить, а пока я арендовал его за 65 000 франков в год, с условием, что если я в течение полугода не куплю, она после этого срока может продать имение в сторонние руки, и я буду обязан освободить его немедленно.

Арендовав, я сейчас же с пятьюдесятью учениками въехал в имение. Это было 1 октября 1922 года. С этого момента и началась для меня, в специфически европейских, совершенно мне незнакомых условиях, самая сумасшедшая пора моей жизни.

Когда я прошел через ворота Приорэ, это было, как будто сразу за старым швейцаром меня приветствовала «Госпожа-Серьезная-Проблема». Жизнь в Париже в течение трех месяцев со стольким числом людей и платеж за аренду имения поглотили все имевшиеся у меня 100 000 франков.

Не имея франка в кармане, надо было содержать учеников, а главное – сразу затратить массу денег на устройство и приобретение необходимого для размещения такого количества людей, тем более что число учеников еще увеличилось понаехавшими из Лондона, благодаря несостоявшемуся открытию отделения там. Ни обстановка, ни хозяйство имения не были рассчитаны на такое число живущих.

Мое положение особенно затруднялось тем, что, приехав в Париж, я не говорил ни на одном из западноевропейских языков.

Еще выехав из Батума, я несколько беспокоился насчет языков, но в Константинополе беспокойство мое оказалось напрасным, так как языки, бывшие там в ходу: и турецкий, и армянский, и греческий, – я знал хорошо, но с Берлина уже начались затруднения, а тут в Париже, поставленный в необходимость добывать средства для покрытия колоссальных расходов, я более чем когда-либо ощутил свою зависимость от незнания европейских языков и в то же время не имел ни одной минуты, чтобы заняться их изучением.

Делать же дела через переводчиков было очень трудно, особенно коммерческие, где требуется улавливание настроения и игра на психике дельца, и даже при хороших переводчиках долгие паузы, требуемые самим переводом, уничтожают весь эффект сделанного до этого, не говоря уже о трудности передачи интонаций, очень важных во всяких коммерческих переговорах.

А у меня даже не было хороших переводчиков, так как все ученики, из числа которых я брал себе в помощники, и переводчики, были из других стран и знали французский язык так, как вообще иностранцы, особенно русские, знают его, т. е. умеют вести только легкий салонный разговор, да и то не во Франции, а мне нужен был все время настоящий французский язык для серьезных деловых переговоров.

Да! Столько нервов мною было потрачено в эти два года только за те моменты, когда я чувствовал, что переводится не так, как сказано, что без сомнения хватило бы на деятельность сотни маклеров-новичков на нью-йоркской бирже.

Ввиду того что нужны были и сразу большие деньги на первоначальное обзаведение, а заработать их сразу было невозможно, я стал искать возможности достать деньги пока взаймы на самое необходимое, с тем чтобы потом, наладив работу Института таким образом, чтобы посвящать половину времени зарабатыванию денег, постепенно выплатить долг.

Это мне удалось сделать в Лондоне, где я занял у разных лиц из группы интересовавшихся Институтом. Это был первый раз, что я отступил от тех основных принципов, которые я положил в основу дела 15 лет тому назад и все время проводил так стойко. Я говорю о принципах осуществления дела как единоличного предприятия, в основе независимого от посторонней материальной помощи.